История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Когда русское правительство вступило в сношение с кабардинцами, тогда оно имело дело с двумя или тремя владельцами. Существовавший в Кабарде обычай, по которому отец семейства делил свое имение на столько частей, сколько у него было сыновей, сделал то, что в короткий сравнительно промежуток времени число владельцев увеличилось до 200 человек. Будучи независимы друг от друга, они преследовали свои личные интересы, не считали нужным исполнять условий, заключенных с русским правительством, и часто случалось, что, переговариваясь с русским правительством о мире и добром согласии, владелец в то же время посылал своих подвластных в набег в русские владения, чтобы получить на свою долю часть добычи. Производство в чины и денежные награды кабардинским владельцам мало помогали делу, потому что ими пользовались такие лица, которым подчинялось не более двадцатой части населения; остальные сохраняли постоянные сношения с враждебными нам закубанцами и вместе с ними хищничали в наших пределах.

С другой стороны, многие военнослужащие, как доносил Ртищев[191], «из высших и нижних чинов, будучи расположены на одном месте более 15 лет, занимаются менее службою, чем своим хозяйством, как-то: построением собственных домов, развитием скота, овощей и тому подобного». Начальство, допуская подобные занятия, тем самым допускало нижним чинам сводить «как с внутренними, так и с заграничными народами знакомство, более ко вреду благосостояния всего кавказского народа, нежели к пользе оного служащее». Казаки тайком хищничали вместе с закубанцами, и прорывы хищников в наши пределы стали повторяться чаще и чаще[192]. Знакомство горцев и частные сношения с жителями на линии давали им средства узнавать о силе русских войск, расположенных в каждой крепости, на каждом пикете и кордоне. Пользуясь этими сведениями, горцы шли за добычей почти безнаказанно, тем более что начальство не принимало почти никаких мер к прекращению хищничества. Командовавший войсками на линии генерал-майор Портнягин злоупотреблял здесь властью точно так же, как злоупотреблял ею в Грузии[193]. Он не столько заботился о безопасности края, сколько об увеличении своего благосостояния: вмешивался в гражданские дела, доставлявшие ему известную прибыль, не исполнял приказаний главнокомандующего, принимал подарки, притеснял чиновников и отличался полнейшею бездеятельностью относительно обеспечения границы. Турецкий чиновник Сеид-Ахмед-эфенди, находясь за Кубанью, свободно переговаривался с ногайцами относительно переселения их в Турцию. Он уверял их, что по последнему мирному трактату России с Портою все ногайцы могут, если желают, перейти в Турцию, где получат удобные земли для поселения, деньги и свободу религии. Ногайцы перестали обрабатывать землю и в течение нескольких месяцев собирались к переселению. Портнягин знал это и не принимал никаких мер. Ахмед-эфенди с 1500 человеками закубанцев подошел к Кубани и с согласия Портнягина виделся с ногайскими мурзами и старшинами. Он убедил ногайцев, что если они останутся в пределах России, то будут обложены новыми податями и обязаны нести рекрутскую повинность, что они не сохранят тогда магометанской религии и будут преданы проклятию. Ногайцы были недовольны русским правлением «за необращение к ним ни малейшего внимания, также за то, что самые справедливейшие их просьбы оставляются начальством в пренебрежении и что все притеснения, терпимые ими от воровства, делаемого у них казаками, не только никогда почти не удовлетворяются, но нередко случается, что когда открыты бывают самые следы похищения, то вместо розыска искавшие бывают захватываемы и содержимы долгое время под караулом»[194].