История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Таким образом, притесняемые тем же Портнягиным ногайцы решились переселиться, и 6 сентября 1813 г. Ахмед-эфенди беспрепятственно вступил в пределы Кавказской губернии. Он переправился через р. Кубань в таком месте, где в двух верстах находилась крепость с войсками и сам генерал Портнягин. В течение пяти дней Ахмед оставался в наших владениях, поднял 2000 ногайских аулов с населением до 27 000 душ обоего пола и спокойно, никем не тревожимый, ушел с ними за р. Кубань. Ногайцы переправлялись через реку в виду наших войск, успевших только захватить часть скота, о задержании которого Портнягин донес как о неприятельской добыче, взятой войсками от народа, состоявшего в подданстве России[195]. Имея личную вражду с ногайским приставом султаном Менгли-Гиреем и из мести к нему допустив переселение ногайцев, Портнягин обвинял во всем султана и, несмотря на то что тот был предан России и подчинен Министерству иностранных дел, Портнягин самовольно удалил его от управления ногайцами. Главнокомандующий, напротив, находил, что все беспорядки на Кавказской линии происходят от злоупотреблений Портнягина. «Доколе, – писал он[196], – генерал-майор Портнягин будет оставаться командующим войсками на Кавказской линии и не переменит он своего поведения, до того времени не может быть водворено тишины и спокойствия. Я убедительнейше прошу взять его из моей команды, чтобы я не мог ответствовать за беспорядки и впредь какие на Кавказской линии в командование его последовать могут».

Император Александр I повелел за противозаконные поступки генерал-майора Портнягина предать его суду, а начальником Кавказской линии и командующим там войсками назначить бывшего во Владикавказе комендантом генерал-майора Дельпоццо[197].

Пока высочайшее повеление достигло до главнокомандующего, Портнягин успел произвести две экспедиции за Кубанью, разорил несколько аулов и восстановил тем все население. Этим случаем старались воспользоваться турки, распускавшие слухи о близком разрыве с Россиею и приглашавшие закубанцев действовать с ними против врагов магометан. «По всеобщему притом слуху за Кубанью, – писал Ртищев[198], – ожидают в непродолжительном времени прибытия из Константинополя назыря Сеид-Ахмед-эфендия, который будто бы, по уважению к единодушному желанию всех закубанских народов, назначен Портою Оттоманскою главнокомандующим пашою в Анапу».

Ахмед действительно прибыл и стал укреплять Анапу. Он уговорил черкесские племена отправить депутацию в Константинополь с просьбою поддержать их неприязненные действия против России. Порта приняла прибывших весьма благосклонно, но не давала решительного ответа в ожидании, какой оборот примут домогательства ее о возвращении Россией укрепленных пунктов в Закавказье. Чтобы вернее достигнуть желаемого, турецкое правительство вскоре после заключения Бухарестского мира отправило эмиссаров в Мингрелию, Гурию, Абхазию и в Закубанье с поручением склонять население на сторону Турции и объявить ему, что по трактату все эти владения уступлены Порте. Сообщая, что Мингрелия, Гурия, Абхазия и Имеретия с давних пор принадлежат высокой Порте и что Россия не имеет никакого права на эти земли, трапезондский сераскир вызывал в Поти владетелей для совещаний о подданстве султану и о недопущении к себе ни одного русского, «считая себя освобожденными от них»[199].

Получив такое письмо, князь Леван Дадиани представил его Ртищеву и отвечал посланному, что он предпочтет смерть подданству султана. «Скорее подставлю обнаженную выю мою обнаженному мечу, – писал он главнокомандующему[200], – но уже не выйду из рабства обожаемого и августейшего государя. Несколько раз присягал я ангелоподобному российскому императору и как нарушу обещание и клятву мою? Лучше бы было мне не родиться, нежели слышать об этом. Если бы даже он (султан турецкий) наполнил дом мой множеством разнообразной славы, возложил на меня венец и облек в порфиру, то и тогда немыслимо, чтоб я вышел из подданства счастливейшему и непорочному российскому престолу».