История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к откр

«Я готовлюсь ко всему, – писал граф Гудович, – и как скоро возможность позволит, то и стану действовать. Должен притом признаться, что, без заключения перемирия с Персией, трудно мне будет изворачиваться, особливо имея такие места, откуда войск взять не можно. Корпус не по чину и не по долговременной моей службе будет у меня малый; надеюсь, однако, на Бога, что исполню высочайшую волю»[199].

Решась действовать оборонительно против персиян и наступательно против турок, главнокомандующий предполагал двинуться вперед одновременно в трех пунктах: правым флангом на Поти, центром на Ахалцих и левым флангом на Карс, где скорее всего надеялся иметь успех в своих действиях.

Глава 7

Действия Несветаева в Карсском пашалыке. Переписка его с карсским пашой. Движение к Карсу и занятие форштадта. Действия графа Гудовича в Ахалцихском пашалыке. Штурм Ахалкалак. Отступление в свои границы. Блокада г. Поти

Первые известия об окончательном разрыве с Турциею были получены в Тифлисе от карсского Мамед-паши, искавшего покровительства России и казавшегося нам преданным. Еще до объявления войны, вскоре после получения в подарок собольей шубы, посланной ему графом Гудовичем, Мамед-паша отправил прошение императору Александру с просьбой о защите. Говоря, что правители турецких областей не имеют от своих государей «ничего надежного к сохранению самих себя», паша просил принять его в подданство России с тремя сыновьями и двумя братьями, с тем, что «если, – писал он, – от государя моего велено будет меня наказать, и я убегу и прибуду во владения ваши, то государю моему назад меня не отдавать, ибо нет у меня к спасению другого места, ни надежды, кроме вас»[200].

Мамед обещал исполнять все наши требования; в случае войны не только не противиться русским войскам при вступлении их в Карсский пашалык, но содействовать им и заготовить продовольствие. «Со стороны хлеба, – писал он, – не беспокойтесь, я секретно отпущу».

Отношения наши с пашой не укрылись от жителей Карса. Вскоре после назначения сераскира Юсуф-паши главнокомандующим войсками в Азиатской Турции жители донесли ему, что Мамед-паша отпускает русским хлеб и что они мало надеются на его верность султану. Юсуф прислал своих чиновников для наблюдения за пашой, строжайше запретил вывоз хлеба в наши владения и учредил два провиантских магазина: один в Магизберде, а другой в Карсе, куда и приказал свозить весь хлеб с окружных деревень. Личное нерасположение сераскира и учреждение надзора дали понять паше, что голова его непрочна на плечах. Мамед струсил и стал прибегать к полумерам. «Прошу вас, – писал он Несветаеву, – если можно, писать к Юсуф-паше на меня жалобу, якобы русскими прежде четырех месяцев деньги розданы были народу за пшеницу, но теперь карсский Мамед-паша хочет запретить, чтоб он не имел сомнения, что я с вами имею много приятельских обращений, после чего я могу и еще давать вам провианту»[201].

Эта просьба казалась написанной человеком, чистосердечно преданным России, и граф Гудович, отправляя ему, по поручению императора, бриллиантовое перо в 4000 рублей, просил Несветаева удостоверить пашу, что, как только последует окончательный разрыв с Турцией, он тотчас же окажет ему помощь русскими войсками, и если паша будет тверд в своем намерении и умерен в доверенности к нему подвластных, то останется независимым от Порты владетелем Карсского пашалыка и будет утвержден в этом звании наследственно[202].

Ни бриллиантовое перо, ни поручение, данное Несветаеву, не достигли еще своего назначения, когда Мамед сообщил, что в Константинополе война уже объявлена, что Юсуф-паша приказал, поступая с русскими как с неприятелями, задерживать их посланных; что Карс укрепляется и в окрестностях его будет расположено несколько тысяч турецких войск. Паша писал при этом, что он все-таки остается при прежнем желании быть под защитой России, и снова просил о помощи. Не желая упускать удобного случая, граф Гудович намерен был прежде всего занять Карсский пашалык, и тем более что зимнее время года не дозволяло ему предпринять наступление на Ахалцих.

«В ту сторону, т. е. в Карс, – писал он, – хотя с немалой трудностью для войск можно теперь действовать, но вступить в Ахалцих прежде весны от Тифлиса невозможно, как по причине большего снега в горах, через которые орудий перевезти нельзя, так и потому, что фуража доставать невозможно»[203].