История воссоединения Руси. Том 3

В истории пограничных панов казацкое вассальство не было дело новое. Князь Димитрий Вишневецкий окружён был вассалами казаками. Князь Богдан Рожинский имел тот же характер казацкого барона. Князья Острожские держали при себе казаков постоянно. Все украинские старосты, собственно говоря были казацкие предводители или повторение древних дружинных вождей. Но каждый из них тянулся к политическому, а впоследствии и к религиозному польскому центру, между тем, как существовало другое тяготение в той самой среде, к кототорой они принадлежали по профессии. Вследствие этого тяготения, произошёл разлад между казаками-вассалами и казаками-баронами. Оторвавшиеся от панской политической системы добычники привлекали к себе остающихся в правительственной власти, то есть таких, которые сидели семьями на панских и старостинских землях, обороняя разом и собственное хозяйство, и хозяйство своего барона. Мы видели на Наливайке, что между казаками-вассалами и казаками-своевольниками существовала столь же могущественная сила взаимного притяжения, как и между баронами пограничных и баронами внутренних областей Речи Посполитой. Удар, направленный Яном Замойским и нанесённый казачеству Жовковским, ослабил эту силу; но то было только кровопускание. Законы жизни и взаимной борьбы двух социальных организмов, Польши и Руси, продолжали действовать по-прежнему и вели Польшу к тому, что паны, поборовшие одного Наливайка, вырабатывали в собственной среде своей другого. «Так, видно, самому Господу Богу угодно (писал о казаках к своему зятю князь Василий), чтобы что дальше, то всё было хуже, как и та баба с востока говорила проклиная». [146] Эти неясные слова были как бы предсказанием грядущих бедствий, рождавшихся не только от пороков, но и от добродетелей польскорусского общества. Предоставление вассалам-казакам права на заселение пустынных урочищ не привлекло их к интересам панов настолько, чтоб они совсем отчуждались вольных бездомовников. Бароны утступали вассалам то, чего не могли сами держать в руках, а вассалы, видя, что сила беззаконного Запорожья влияет на их судьбу больше, нежели сила панских законов, волей и неволей становились в нейтральное положение между польским государством и его русскими противниками, подобно киевским мещанам во время утопления запоржцами королевского посла Глыбоцкого. Так поступали даже независимые землевладельцы, даже королевские старосты со времён Стефана Батория [147] почти вплоть до самой Хмельнитчины; в таком нейтральном положении держались и украинские мещане. Но, имея в виду свои фамильные интересы, пограничные бароны Речи Посполитой, подобно Яну Даниловичу, веровали, что колонизация пустынь посредством шляхетных слуг, дворян по имени и казаков по профессии, приведёт к окончательному устройству новой Польши на русской территории.