История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

Широкие горизонты кладов и катастроф для верхнегерманского региона засвидетельствованы на 254 и 259/260 гг. н.э. Теперь не было в распоряжении достаточных военных сил для ответных действий. Распределение и объемы находок римских монет свидетельствуют, что с римской стороны события предоставили их собственному течению. Граница планомерно не укреплялась, не было и преемственности в поселении римских пограничных войск. Цепь аламаннских вторжений послужила скорее началом длящегося десятилетия процесса паралича, который где быстрее, а где медленнее привел к затуханию римского образа жизни. Он отразился в резком сокращении до отдельных островков пространств денежного хозяйства. Своими собственными силами регион римских десятинных полей был не в состоянии сохранить старые нормы хозяйствования и цивилизации, и средства Империи, которые их когда-то создали, начали теперь иссякать.

С точки зрения Рима, захват земель между Рейном и укрепленными границами казался второстепенным. Ни военные, ни экономические причины не вынуждали здесь к борьбе любой ценой. Правда, к концу 3 в.н.э. при Пробе и Диоклетиане были еще раз сделаны попытки отвоевать потерянное, но настоящим вопросом существования занятие аламаннами десятинных земель никогда не считалось. Даже когда в 4 в.н.э. были предприняты туда римские наступления, они в первую очередь преследовали цель ослабить и оттеснить нового сильного противника.

Это римское представление об аламаннах станет понятным в том случае, если учесть, что радиус их вторжений не ограничивался землей между Рейном и укрепленными границами. Так, в 260 г.н.э. они продвинулись до Италии, где у Милана были побеждены Галлиеном. Вторжения в Италию и Галлию повторились, хотя их ход в деталях точно реконструировать невозможно.

Наоборот, известны последствия на римской стороне. В качестве важнейшего нужно назвать образование в 260 г.н.э. отдельной галльской Империи, когда стала очевидной неудовлетворительность римской обороны на этой границе, и армия и население Галлии взяли свою судьбу в собственные руки. Также и на юге десятинных полей, на территории современной Швейцарии, аламаннские наступления велись с большой активностью. На 260 г.н.э. доказано присутствие римских войск, в Виндониссе были усилены крепости, в верховье Рейна построены наблюдательные башни и убежища для населения. Благодаря местным инициативам и центральным указаниям в этом районе возникла оборонительная система, носящая новые черты. Она не состояла, как в прежние времена, из больших лагерей и крепостей, а только из большого количества башен и маленьких укреплений.

То, что особенно сильно отразилось на земле Швейцарии и особенно хорошо исследовано, относится и ко всему пограничному пространству Империи: Империю теперь окружал оборонительный пояс с целой сетью опорных пунктов и защитных сооружений. В этих сооружениях защищали не только прежние военные позиции, но в первую очередь свои семьи и имущество. Интенсификация обороны в процессе аламаннских нашествий понуждала к новым подразделениям. Велением времени для армии, для укреплений, а также и для областей подчинения были маленькие единицы. Теперь для поселений стали характерными защитные сооружения на горах, полуостровах и возвышенностях.

Те же самые предпосылки, что и у аламаннов, относятся к франкам. И у них сначала речь шла не о цельной племенной единице, а о динамичном объединении более древних племен; прежде всего бруктеров, хамавов и салических франков. В тридцатые годы 3 в.н.э. там также произошли первые беспорядки; в середине века вызванные франками волнения распространились до среднего Рейна. Только усиление римской обороны в этом пространстве галльской Империи переместило активность франков опять в нижнерейнский сектор. В 260 г.н.э. был разрушен Траехт (Утрехт), франкские поселенцы твердо стали на ноги уже на левом берегу Рейна; через поколение франки завладели также древней землей батаверов.

Битвы против франков продолжались до времен Константина. С безжалостной жестокостью вел против них войну молодой император, и при нем появились на монетах олицетворения их грозных противников на рейнском фронте — Франции и Аламаннии, как окончательно побежденных. Это были последние конкретные покорения, которые прославляла императорская монетная эмиссии, однако и этим успехам не суждено было долго продержаться.