История времен римских императорв от Августа до Константина. Том 1.

Учитывая размах подобных изменений, не стоит удивляться, что уже давно было поставлено под сомнение единство исторической формации Рима. Еще противники диктатуры Цезаря говорили о конце республики, критики новой политической системы принципата подчеркивали дискретность и крушение старых республиканских традиций и отречение от них, приверженцы старой веры упрекали христианских императоров в «предательстве». Апологеты идеальной республики разошлись с приверженцами уникального предназначения Рима, которые приняли новую форму государства и общества: одни из убеждений, другие из оппортунизма.

Благодаря специализации научных исследований в новое время идея единства римской истории была подвергнута еще большим сомнениям. Оглядываясь назад, можно заметить, что лишь немногие ученые рассматривали историю Римской республики как историю Римской империи. Нибур и Моммзен адекватно представили республиканскую эпоху, у Гиббона и Ростовцева дело представлено как раз наоборот.

В настоящее время старая дуалистическая периодизация претерпела заметные изменения: ранняя и классическая республика (500—200 гг. до н.э.) дифференцируется от поздней республики (200—30 гг. до н.э.), иногда называемой «римским революционным веком» (ограниченным рамками между 133 и 30 гг. до н.э.). Дальше следует история принципата или «эпохи Цезарей» в более узком смысле: от Августа до убийства Коммода (30 г. до н.э. — 192 г.н.э.), которая переходит в большой государственный кризис III века н.э. После преобразования Римской империи Диоклетианом (284 г. н.э.) «позднюю античность» стараются представить последней фазой Римской империи, эпохой, для которой нельзя определить общепринятую конечную дату. Для ее установления используется поражение римлян при Адрианополе (378 г.н.э.), равно как и так называемый раздел империи 395 г.н.э.; взятие Рима Аларихом в 476 г.н.э.; свержение последних законных правителей из Западной римской империи династии Цезарей в 476 г.н.э.; вторжение в Италию лангобардов или распространение ислама, не говоря уже об абстрактных и не очень точных мнениях современных аналитиков общественных формаций.

Принятое в настоящей работе определение Римской империи между Августом и Константином Великим требует обоснований. Учитывая наблюдаемые тенденции к изоляции и специализации проблемы римской истории в монографиях и биографиях, автору представляется важным отследить долгосрочные связи развития и способствовать их осознанию. При узком взгляде упадок Рима, важнейшей ячейки империи, понимается как изменения в армии и экономике, как так называемая варваризация войска или расширение колоната. Столкновение империи с германцами, парфянцами и сассанидами требуют такого же внимания, как и столкновения с различными религиозными обрядами и христианством. Преемственность общего развития приоритетна по отношению к отдельным фазам и переломным моментам. Решающим является единство истории императорского Рима, будь то в ранние или поздние времена империи, во времена кризиса III в. или во времена тетрархий.

История этой империи была с самого начала определена многосторонней диалектикой. В римско-италийском центре она идентична развитию консолидации, изменению и закату узаконенного единовластия, как бы оно ни называлось, огульно ли и ошибочно, как императорская власть или, точнее, как принципат и доминат, как «скрытая военная монархия» (Ростовцев) или как «конституционная монархия» (Левенштейн). Специфика новой системы представляла собой зависимость от человека, стоящего на вершине власти. Для провинций же Римской империи эта эпоха является консолидирующей фазой римского господства, хотя она по длительности, внутренним процессам, внешним формам отличалась развитием в разных частях огромного целого. При этом провинции не менее решительно держались за собственные традиции, чем древние римские патрицианские роды за свои привилегии.