История Вселенских соборов. Часть II. Вселенские соборы VI, VII, VIII веков

Мысли монофелитские нередко высказывались и ранее VII века (Д. VI, 101. 102), но они не достигали ни особенной силы и развития, ни особенного распространения. Широкое распространение монофелитство приобрело лишь с царствования императора Ираклия, который захотел воспользоваться этим учением для своих целей чисто государственных. Политическое единство империи могло основываться только на единстве религиозном; но этого единства религиозного не было, как скоро целые миллионы подданных исповедовали монофизитство. Император хотел помирить монофизитов с православными и для сего воспользовался монофелитским учением. Он надеялся, что если монофизитам сделать некоторую уступку, ввести в церковь учение об одной воле во Христе, то этим будут довольны они и примкнут к обществу православных, при чем, казалось ему, и православные не потерпят ущерба в своих основных убеждениях; ибо истина, за которую со всею ревностью стояло православие о двойстве естеств во Христе, не устранялась подобным учением. Можно догадываться, что к осуществлению этой мысли Ираклий пришел под влиянием знакомства с мыслями и расположениями монофизитов в Армении и Колхиде, где император в 622 и последующих годах находился по военным обстоятельствам. Император был человеком сведущим в религиозных вопросах; во время пребывания своего в названных странах, где сильно было монофизитство, он вступал со многими представителями этого лжеучения в религиозные беседы и споры, вероятно выспрашивал их: не присоединятся ли они и их последователи в церкви православной, если в последней будет провозглашено учение сходное с монофизитством, — об одной воле и действии во Христе. Нужно полагать, что собеседники подали ему в этом случае добрые надежды. В особенно близких отношениях стоял император в Колхиде с митрополитом монофизитом Киром. Под влиянием своих бесед с представителями монофизитов, которые возбуждали в нем лестные для него и его планов надежды, Ираклий письменно обращается к патриарху Константинопольскому Сергию, вероятно делясь с ним мыслями и чувствами по данному делу (Деян. VI. 366 — 367). Сергий без сомнения и раньше еще сталкивался с императором о том, как монофелитским учением воспользоваться к выгоде империи. Бес подобного предположения нельзя объяснить той готовности, с какою Сергий становится на защиту монофелитства. Сергий на письмо из Колхиды отвечает уверением, что учение об одной воле и одном действии во Христе есть учение, которое не только не противно преданиям церкви, напротив гораздо сообразнее с ними, чем учение о двух волях и двух действиях во Христе (Д. ibidem.). Мысли патриарха об одной и двух волях во Христе выразились в одном его послании в следующем виде: «следовать учению о двух волях, значило бы предположить во Христе две противоположные одна другой воли, например, волю Бога Слова, желающего совершить спасительное страдание, и волю его человечества, противящуюся Его воле и таким образом вводить двух желающих противоположного друг другу, что нечестиво. Невозможно, чтобы в одном лице находили вместе две противоположные одна другой воли. Учение св. отцев ясно внушает, что одушевленная плоть Господа никогда не делала своего естественного движения сама по себе и по собственному стремлению, вопреки мановения соединенного с нею Бога Слова, но делала движение, когда, какое и сколько хотел сам Бог Слово; говоря яснее, как наше тело управляется и упорядочивается разумною душею, так и в Господе Христе человеческая Его природа руководилась всегда и во всем Божеством Его Слова, была богодвижима» (Деян. VI. 371, 372).

Таким образом, главными лицами, наиболее заинтересованными учением об одной воле и одном действии во Христе-были император Ираклий, патриарх Константинопольский Сергий и митрополит в Колхиде Кир; душою всего дела был сам император.