История всемирной литературы Т.5

Начавшиеся еще при императоре Кан-си (1662—1722) гонения на литераторов продолжались с неослабевающей жестокостью. Наступил новый этап «литературной инквизиции», достигший апогея в последней трети XVIII в., когда, вслед за выходом в 1772 г. указа императора Цянь-луна (1736—1795) о поисках подлежащих уничтожению книг, были публично сожжены 13 862 книги, а более 2000 книг были полностью или частично запрещены. К ним, как правило, относились сочинения, в которых содержались непочтительные отзывы о маньчжурах, рассказывалось о патриотических выступлениях китайского народа, упоминались запрещенные политические группировки, высказывались «еретические» взгляды на конфуцианский канон. Самой многочисленной была категория книг, запрещенных потому, что в них приводились имена неугодных маньчжурскому двору авторов или назывались их сочинения. Нередко запрещались и произведения повествовательной прозы, но особенно романы и драмы на любовные темы: конфуцианцы считали, что изображать любовное чувство безнравственно.

Маньчжуры поощряли фальсификацию прошлого (особенно событий предшествующей — национальной — династии Мин): в исторические сочинения вписывались целые абзацы,

восхвалявшие маньчжур; в старые, известные произведения вносится дух покорности поработителям; даже из конфуцианских классиков вычеркивались слова о том, что правитель-тиран не может требовать от подданных верности.

Маньчжурские правители, чтобы привлечь конфуцианских ученых на службу двору, поручали им составление антологий, энциклопедий, словарей, всевозможных справочников, местных хроник. Самым обширным трудом такого рода был «Генеральный каталог всех книг, распределенных по четырем разделам» («Сыку цюаньшу цзунму», начат в 1773 г., завершен к 1783 г.). Эта работа преследовала двойную цель: сбор книг для императорской библиотеки и жесточайшую цензуру. В библиотеку входило 36 000 томов, в течение десяти лет переписываемых 15 000 писцами (было изготовлено семь копий).

Цинское правительство целиком опиралось на конфуцианство как средство контроля над управляемыми. Двор проявлял невиданное до тех пор внимание к идеологии. На вооружение была взята неоконфуцианская ортодоксия, причем акцентировались самые консервативные аспекты социальных и политических учений. Уже в эдиктах Юн-чжэна (1723—1735) появился термин «промывание умов и очищение мыслей» («си синь ци лю»>). Писателей и ученых, заподозренных в антиманьчжурских настроениях, предавали казни, так что естественно, что интеллигенция обратилась к «чистой науке». Одни из ученых участвовали в составлении энциклопедий и антологий, заказанных двором, другие (не желавшие служить маньчжурам) занимались чисто филологическими исследованиями, отказавшись от всякого общения с властями.

ОРТОДОКСАЛЬНАЯ ПОЭТИКА И ТЕОРИЯ ИЗЯЩНОЙ СЛОВЕСНОСТИ

В XVIII в. в Китае широкое распространение получают теоретические взгляды поэта Ван Ши-чжэня (1634—1711). Он трактовал поэзию как мистическую духовную гармонию, как тайну, которая не может быть выражена в словах и не может быть постигнута. Его взгляды развивал поэт и литературный критик Шэнь Дэ-цянь (1673—1769), который основой в поэтическом произведении считал мелодику (гэдяо). По его мнению, поэзия призвана возрождать нравственный кодекс и стиль древних. Поэтические средства должны быть традиционными, заимствованными у классиков, ибо новизна губит поэзию. По его словам, поэзии чужда сатира, как и вообще всякое обличение: в стихах должна быть «скорбь», а не «гнев», чувства должны быть умеренными, сдержанными, мягкими. Отрицая ценность народной поэзии, Шэнь Дэ-цянь признавал только те поэтические произведения, которые ни по форме, ни по содержанию не были связаны с фольклорной традицией.

Сходных взглядов придерживался прозаик Фан Бао (1668—1749), основатель поддерживаемой цинским правительством «Тунчэнской школы». Вместе со своими земляками (уроженцами города Тунчэн, в провинции Аньхой) Лю Да-куем (1698—1779) и Яо Наем (1731—1815) он ратовал за древний стиль (гувэнь), за возрождение классической высокой прозы на архаическом языке. Так же как Шэнь Дэ-цянь, тунчэнцы, ограничивавшие свое творчество высокой прозой, не признавали народную литературу и игнорировали роман и драму, поскольку в этих жанрах использовался разговорный язык.