История всемирной литературы Т.5

В эпоху, когда народное творчество игнорировалось, Юань Мэй напоминал своим современникам о богатстве народной поэзии, о необходимости вводить в стихи народный язык, учась ему у пастухов и крестьянских мальчишек, как делал это он сам.

Поэтические произведения Юань Мэя производили на его читателей огромное впечатление искренностью чувства и смелостью мыслей. Официальной идеологии, консерватизму мышления поэт противопоставил простые человеческие переживания, уверенность в том, что человек рожден для счастья. В ряде «рассуждений» Юань Мэя («Рассуждение о сунских ученых», «Рассуждение о чувствах», «Рассуждение о любви к вещам» и др.) говорится, что именно в эмоциях проявляется характер и сущность человека; неоконфуцианцев с их ригористическим взглядом на эмоциональную сферу Юань Мэй уподоблял буддистам, проповедовавшим отказ от желаний и мирских дел.

Юань Мэй оставил более 4000 стихотворений, среди которых современники особенно ценили его любовную и пейзажную лирику. Поэт много ездил по стране (он ушел в отставку в 32 года, чтобы полностью отдаться поэтическому творчеству), посещал места, славившиеся своей красотой, и писал о своих впечатлениях от этих поездок. Так, в стихотворении «Башня желтого журавля» он описывает башню, находившуюся в уезде Учан (пров. Аньхой):

Синее небо на тысячу ли. Луна.

Башня желтого журавля. Ночь темна.

Занавес чуть приоткрыт, чья-то рука

В темном окне появилась на миг, прекрасна она.

С небом сливается Хань-река во мгле,

Горы. Их тени приникли к ночной волне.

Песнь рыбака печально звучит в ночи,

Ночь глубока, и флейта, увы, молчит...

Лодка возникла из пустоты, как во сне.

(Перевод С. Архипова)

Среди стихотворений Юань Мэя выделяется стихотворение «В деревне Пинсян», написанное под влиянием утопии Тао Юань-мина (365—427) «Персиковый источник». В нем автор рассказывает,

как он посетил одну деревушку и живущие в ней простые, гостеприимные крестьяне напомнили ему людей, которые еще в древности, в дни смут и бедствий, нашли себе мирное и счастливое убежище у Персикового источника.

Теоретические взгляды Юань Мэя, его стихи, наконец, сама его необычная личность не могли оставить современников равнодушными. История китайской литературы знает не так уж много поэтов, у которых было бы такое множество друзей, учеников и почитателей, как у Юань Мэя, и которого бы так страстно ненавидели ортодоксы. Ненависть эта была вызвана независимостью поэта, его стремлением воспевать любовное чувство, что считалось неприличным с точки зрения конфуцианства, его обвиняли в «распущенности», ссылаясь на то, что у него было много учениц, чьи стихи он публиковал вместе со своими произведениями.

Среди друзей Юань Мэя были такие крупные поэты, как Чжэн Се (1693—1765), Чжао И (1727—1814), Хуан Цзин-жэнь (1749—1793), Чжан Вэнь-тао (1764—1814), поэт и драматург Цзян Ши-цюань (1725—1784). Их объединяло не только преклонение перед Юань Мэем, но и стремление следовать его заветам, выражать в стихах реальные, жизненные переживания, а тем самым — и правдиво показывать жизнь современного им общества.

Хотя Чжэн Се и продолжал гражданскую поэзию любимых им танских поэтов Ду Фу (VIII в.) и Бо Цзюй-и (VIII в.), но в его стихах отсутствует модный в то время дух подражания классическим образцам. Человек высоких нравственных устоев, презиравший погоню за служебной карьерой и стремление к богатству, он хорошо знал жизнь народа, и его стихи пронизаны сочувствием к крестьянам, которых он считал «главными» в стране (человека, по мнению Чжэн Се, делает благородным его труд, а не происхождение. Ученые думают лишь о карьере и славе, крестьяне же кормят страну). Такие стихи, как «Песня о радостях и горестях крестьян», «Вернуться домой», «Думаю о жене» направлены против сословных ограничений. Особой социальной остротой отличается его поэма «Бегство из голодающей области», в которой есть такие строки:

Десятого числа я продал сына,

И пятого числа — свою жену.

Теперь, один, бреду дорогой длинной

В чужую, незнакомую страну.

(Перевод Н. Павлович)

В стихотворении «Лихоимцы подьячие» на первый взгляд кажется, что Чжэн Се дает идеализированный образ гуманного начальника уезда и верит в доброту императора: уездный начальник заботится о больных и стариках, наводит порядок в налоговых списках, он «добр и заботлив», но в действительности он не в силах справиться с мелкими чиновниками, которые «бесчинствуют в селах», ездят «ордою разбойной», отнимая у крестьян последние крохи, «оставляя пустыми поля и амбары».

Свои полноводные житницы щедро