История всемирной литературы в девяти томах: том пятый

Он шляпу на голову надел,
Косу на спину закинул.
«Счастливого пути», — сказала она.
«Счастливо оставаться», — сказал он.
«Это — горе», — сказала она.
«Скоро встретимся», — сказал он.

Народная лирика Тибета включает много песен, которые стали лирическими в процессе бытования, а песни Цанджан — джамцо создавались сразу как лирические. Любовь, верность, измена — содержание большинства стихов поэта. Они правдивы и жизненны. Явственно ощущается, что автор считает любовь основой человеческой жизни. Правда, о счастливой любви он не говорит. Трудно определить причину такого пессимизма. Возможно, определенную роль здесь сыграл неизжитый им до конца буддийский взгляд на жизнь как на «обитель горя и страданий, слез и печали». А может быть, это ощущение фатальной невозможности простого человеческого счастья усиливалось сознанием полной нереальности любви для далай — ламы, главы буддийской школы, истово исповедующей безбрачие и отказ от земных радостей:

Время цветов прошло,
И бирюзовой пчеле его не жаль.
Когда судьба разлучит меня с любимой,
Мне тоже должно быть не жаль.

Для лучших стихов Цанджан — джамцо характерно употребление параллелизмов, которые строятся на сопоставлении или противопоставлении человеческих чувств и мира природы:

Сквозь горные вершины востока
Проглядывает белая луна.
Лицо юной девушки
Чудится, чудится мне.

Эти параллелизмы — результат влияния тибетского фольклора, в котором они широко распространены. Но Цанджан — джамцо пользуется параллелизмами реже, чем в фольклоре.

Влияние народной поэзии заметно как в краткой, но выразительной афористичности стихотворения Цанджан — джамцо, так и в выборе сравниваемых образов:

Дикую лошадь, бежавшую в горы,
Можно поймать арканом.
Если любимая разлюбила,
И волшебством ее не удержишь.

Любовь приходит и уходит, она не может быть вечной. И нет в мире силы, способной ее вернуть.

Лирический герой Цанджан — джамцо считает, что непостоянство, быстротечность чувства любимой — такое качество, которое скорее принадлежит миру природы, чем человеку.

Моя любимая, которую я знаю с детства,
Не из породы ли волков?
Волк всегда убегает в горы,
Если и дашь ему много мяса.

или:

Не женщина — мать этой девушки,
Рожденной, может быть, персиковым деревом.
Любовь ее проходит быстрее,
Чем увядают его цветы.

Иногда прием противопоставления используется для возвышения образа любимой:

Лицо ламы, которого пытаюсь вспомнить,
Я не вижу.
Лицо любимой, которую я не вспоминаю,
Я вижу ясно и четко.

Стихи могут строиться на обращении:

Старая, старая собака!
Ты — умнее людей:
Не говори никому, что я ушел в ночь,
Не говори никому, что я вернусь днем.

Многие стихи это — лирические воспоминания, пронизанные меланхолией и сожалением о недоступности далекого счастья.

Я отправился искать любовь в полночь,
И снег падал в темноте.
Тогда я жил в Лхасе,
Я — Цанджан — джамцо!

Язык лирики VI Далай — ламы прост, ясен, сдержан и выразителен. Эпитеты, сравнения употребляются экономно, с чувством такта.

Лирическая поэзия, несомненно, существовала в Тибете и до Цанджан — джамцо, но она была преимущественно фольклорной. Лирика VI Далай — ламы — первое вторжение любовной лирики в письменную литературу, скованную религиозно — проповедническими установками. Распространяется эта поэзия в письменном виде, но более всего устно.

В творчестве тибетских писателей XVIII–XIX вв., создавших литературу религиозно — дидактическую, пока не найдено продолжения поэтической традиции Цанджан — джамцо. Можно лишь предположить, что когда — нибудь будут обнаружены и другие свидетельства существования и развития лирической поэзии в Тибете.

Глава 6. Монгольская литература

А. Д. Сазыкин

В XVIII в. монгольские литераторы в основном продолжали и развивали традиции, сложившиеся в период конца XVI–XVII вв. По — прежнему, наибольшее внимание уделялось переводу и изданию сочинений буддийского содержания.