История взлетов и падений

«…чей образ я тогда лелеял в глубине своего сердца, постоянно встречаясь с ней в течение дня, окруженный по вечерам предметами, которые напоминали мне о ней… Как много побуждений! Иной читатель, представив их себе, уж видит меня полумертвым».

В романе «Эмиль» Руссо разоблачал мастурбацию как зло, к которому толкает детей современная цивилизация. «Этот женевец — мой герой», — писал Тиссо в письме другу. И это восхищение было взаимным. Руссо обращался к доктору Тиссо за медицинскими советами, а также рекомендовал его услуги и писания многим из своих известных друзей и знакомых.

Так, с помощью знаменитого Руссо трактат «Об онанизме» не только обрел читательскую аудиторию, но и сохранил ее — переведенный на несколько языков, он переиздавался в течение ста с лишним лет. Но это был не просто случайный международный бестселлер, а куда более сложное явление. Занудливая проповедь Тиссо навсегда заняла свое место в списке западных идейных произведений, так как дала миру новое понимание спермы, переосмыслявшее взаимоотношения мужчины со своим прокреативным органом. В Средние века сперма была исчадием ада; церковь учила, что из этой субстанции сделаны дьяволы. После открытий Левенгука и Спалланцани сперма стала восприниматься как механический инструмент размножения. Но теперь, после книги Тиссо, сперму начали превозносить как субстанцию, неотъемлемо важную для поддержания здоровья и для общественно полезной деятельности. Образ человеческого тела стал иным. При таком подходе тело переставало быть просто механизмом — теперь это был еще и банк. И любое необоснованное извлечение из него капитала, то есть семени, было крайне опрометчивым.

Так культурное значение спермы вновь трансформировалось из чего-то греховного в нечто ценное. Однако, по иронии судьбы, этот сдвиг возвернул прежние отношения между мужчиной и пенисом. Этот орган снова стал опасным, а связь с ним оказалась сопряжена с невероятным риском. Для Августина сперма была проклятием всего человеческого рода, поскольку через нее передавался первородный грех. Тиссо же считал, что расставание со спермой угрожало здоровью мужчин, которым следовало бы беречь свою «сущность». В целом, обе точки зрения сходились в одном: пенис был самой опасной частью тела. Когда-то это утверждала церковь. Теперь это было сказано от имени науки.

Для борьбы с подобным самоосквернением Тиссо рекомендовал пить хинин, принимать холодные ванны, а также практиковать «чистые помыслы». Другие же ратовали за более суровые терапевтические приемы. Немецкий автор С. Г. Фогель призывал ввести в обиход усовершенствованный вариант инфибуляции. Эту практику придумали древние греки, которые натягивали крайнюю плоть на головку пениса, после чего зашивали ее, завязывали или зажимали особым зажимом. Фогель же предлагал закрывать ее проволочной сеткой соответствующей формы. Некоторые врачи использовали для предотвращения мастурбации смирительные рубашки или особые перчатки. Другие прикладывали пузыри со льдом или делали клизмы с холодной водой. Третьи «запирали» пенисы в металлические ящички, надевали на них кольца, обручи с шипами или гипсовые повязки.

Были и такие врачи, которые накладывали на пенис пациента пиявки, чтобы те отсасывали «застой крови», или даже вставляли в мочеиспускательный канал электроды. Вскоре некоторые вполне респектабельные медики начали прижигать ствол пениса кислотой, что приводило порой к его инфицированию, или вводить длинные иглы в простату. Согласно одному библиографическому обзору медицинской литературы, в XVIII и XIX веках более 50 процентов рекомендуемых терапевтических процедур сводились к таким радикальным мерам.

Все эти врачи были совершенно уверены, что спасают пациентов от самих себя. Ведь если ничего не делать, то мальчики могут пойти по стопам французского пастуха по имени Габриэль Галиан, чью историю болезни описал в 1792 году хирург Франсуа Шопар. По его сведениям, в пятнадцать лет онанизм стал для Галиана навязчивой идеей. Однако со временем обычная стимуляция рукой стала недостаточной для достижения оргазма, и Галиан принялся раздражать свой мочеиспускательный канал длинной деревянной лучиной. Его работа позволяла ему бывать в одиночестве и обеспечивала достаточным количеством свободного времени, чтобы он мог совершенствовать эту методику. Но в конце концов Галиан пресытился и ей. Тогда он взял нож и сделал длинный продольный разрез в нижней части пениса, пытаясь расширить мочеиспускательный канал. Как писал Шопар, этот (поначалу) неглубокий надрез