История XX века в лицах

На фоне каждодневного истребления проявления человечности стали редкими. Но в сочельник 1914 г. дух Рождества совершил на Западном фронте маленькое чудо. Ведущие войну стороны предприняли все, чтобы передать солдатам на фронте немного рождественского настроения. Каждый из 355 000 британских солдат получил от принцессы Мэри подарок: нарядные латунные банки, в которых были курево, сладости или письменные принадлежности. С родины пришли рождественские открытки и письма; были розданы посылки с табаком, теплой зимней одеждой и продуктами. Но все же настроение оставалось подавленным. Многие тосковали по дому и с горечью думали о том, что еще пару месяцев назад надеялись провести Рождество в кругу семьи. И вдруг над полями сражений во Фландрии раздались необычные звуки: «Тихая ночь, святая ночь…», — грубые мужские голоса исполняли старую рождественскую песню, звуки которой, как призрак, плыли в ночи. Все больше солдат начинало подпевать, они пели вместе от одиночества и холода в сердце.

«Веселого Рождества!» — кричали друг другy солдаты, и скоро над окопами зазвучало «Merry Christmas!» — «Счастливого Рождества!». Тем самым были сметены преграды враждебности — немного мира среди войны. Совершенно безоружные солдаты один за другим стали вставать со своих позиций и по пропитанной кровью нейтральной полосе идти навстречу друг друг)'. Первые осторожно пожали друг другу руки, некоторые попытались завязать беседу. Рудольф Ценит, отец которого участвовал в Первой мировой войне, подтверждает: «Когда я еще был ребенком, отец иногда рассказывал мне о первом военном Рождестве 1914 года. Между британцами и немцами были удивительные встречи, хотя они, как враги, располагались напротив и должны были, собственно говоря, убивать друг друга». Британский сапер Фрэнк Самптер особенно хорошо запомнил один разговор: «Я родом из Ислингтона, и вдруг оказалось, что дядя немца держал там лавку — как раз над парикмахерской, где работал я. Представьте себе — наверно, я подстригал усы его дяде!»

В эту ночь музыка объединила враждующие стороны. На другом участке Западного фронта немецкий солдат играл на скрипке «Ларго» Генделя. Звуки скрипки печально звучали над полем битвы. В так называемом «Баварском лесу» в долине Дипендалебек, где в ноябре четыре долгих дня происходили ожесточенные бои, 246-й Вюртембергский резервный пехотный полк внимал французскому тенору, голос которого отчужденно и призрачно раздавался над вражескими позициями. Напротив 1-го Со. мерсегского полка легкой пехоты рождественские песни исполняла немецкая капелла. Ветеран Грехем Уильямс так описывал происходящее: «Немцы допели свой хорал, и мы подумали, что нам нужно как-то на это отреагировать. Поэтому мы запели «The First Noel» — «Рождественское песнопение», и, когда закончили, они стали аплодировать. И тогда они снова спели одну из своих любимых песен. Кажется, это была «О Tannenbaum» — «Песня о рождественской елке». Так и продолжалось. Сначала пели немцы, потом мы — и снова, когда мы запели «О Come All Ye Faithful» — «О придите, все верующие», немцы подхватили и запели на латыни, «Adeste Fideles». Я думаю, это действительно было нечто особенное: две нации во время войны пели одну и ту же песню».

Повсюду на фронте солдаты пытались по-своему отпраздновать Рождество. Французский капитан Рембо сообщает о том, что несколько его товарищей на импровизированном алтаре отслужили мессу — на расстоянии около 100 м от переднего края противника: «За все время церемонии не раздалось ни единого выстрела», — рассказывает он. Робер де Виль, бельгийский капитан-артиллерист, участвовал в импровизированной рождественской мессе под городом Первез в Бельгии: «Было холодно. Сарай с большими двустворчатыми дверями, по обе стороны солома, повсюду лежали бочки — это была наша часовня. Деревянный стол и две свечи, вставленные в бутылки, — это был наш алтарь. Солдаты запели песни, которые они пели в детстве. Это было просто нереально. Вдруг снова ожили рождественские праздники прошлого, семья, страна, костер, наши сияющие глаза в пламени свечей — все то, что мы переживали в детстве».

Неожиданное перемирие в рождественскую ночь 1914 года, соблюдавшееся примерно на двух третях британско-немецкой передовой, дало возможность обменять и похоронить мертвых. Погибшие часто сутками и неделями лежали между позиций; похоронить их значило бы рисковать собственной жизнью. Ветер доносил в окопы запах разложения. Вид мертвых товарищей был для многих психической пыткой, от которой они хотели избавиться хотя бы в день Рождества. В воспоминаниях участников войны речь идет о совместных поминальных торжествах, как и, например, в журнале военных действий 6-го Гордонского шотландского полка: по инициативе шотландского капеллана Дж. Эсслемонта Эдема британских и немецких погибших собрали раздельно — по их национальной принадлежности — и затем похоронили.