История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Нет, жить с таким я не могла бы дружно!
Он всякий раз, как явится сюда,
Глядит вокруг насмешливо всегда,
В глазах его таится что-то злое,
Как будто в мире все ему чужое;
Лежит печать на злом его челе,
Что никого-то он не любит на земле!

Фауст покорен душевной чистотой Гретхен. Однако, едва добившись любви девушки, он покидает ее. Наслаждения чувственные не могут удовлетворить всех потребностей Фауста. Последние страницы первой части «Фауста» мрачны. Страшные, уродливые лики Вальпургиевой ночи как символы всех темных сил общества проносятся перед доктором и Мефистофелем. В тюрьме ждет казни Маргарита. Ночью на вороных конях мчатся к ней Фауст и бес. «Романтическую картину этого запечатлел в своей гравюре французский художник Делакруа. Гете потом с большой похвалой отозвался о ней». Маргарита лишилась рассудка. Она сознает страшную свою вину, но по-прежнему всем сердцем стремится к Фаусту, и последние ее слова обращены к нему.

Так заканчивается первая часть трагедии Гете.

Гете, ум глубокий и творческий, с величайшим презрением относился к догматическому педантизму того сорта ученых, которые во все времена, цепляясь за авторитеты и «аксиомы», тормозили развитие наук. Он противопоставляет два типа ученых — Фауста и Вагнера. Беспокойная творческая неудовлетворенность достигнутым — отличительная черта первого. Ученость, не знающая сомнений, пошлое, тупое самодовольство, оторванность от народа и реальной жизни — вот качества второго.

Фауст говорит своему коллеге:

Что значит знать? Вот, друг мой, в чем вопрос.
На этот счет у нас не все в порядке.
Немногих, проникавших в суть вещей
И раскрывавших всем души скрижали,
Сжигали на кострах и распинали.

Вагнера нисколько не волнуют такие мысли, он далек от них. Его ученость книжная. Он закрывается в своем темном кабинете, как улитка в раковине:

Ах, то ли дело поглощать
За томом том, страницу за страницей,
И ночи зимние так весело летят,
И сердце так приятно бьется.
А если редкий мне пергамент попадется
Я просто в небесах и бесконечно рад.

Беседа с Вагнером, с «ничтожнейшим из всех сынов земли», глубоко взволновала Фауста. Мысль невольно обратилась к слабостям и недостаткам людей. Как много желаний и стремлений заложено в человеке, благородных побуждений, благих порывов, и все они разбиваются о житейские мелочи, тонут в тине повседневных дрязг.

К высокому, прекрасному стремиться
Житейские дела мешают нам.
И если благ земных нам удалось добиться,
То блага высшие относим мы к мечтам.
Увы, теряем мы средь жизненных волнений
И чувства лучшие, и цвет своих стремлений.
Едва фантазия отважно свой полет
К высокому и вечному направит, —
Она себе простора не найдет:
Ее умолкнуть суета заставит.
Забота тайная тяжелою тоской
Нам сердце тяготит, и мучит нас кручиной,
И сокрушает нам и счастье, и покой,
Являясь каждый день под новою личиной.
Нам страшно за семью, нам жаль детей, жены;
Пожара, яда мы страшимся в высшей мере,
Пред тем, что не грозит, дрожать обречены,
Еще не потеряв, уж плачем о потере.

Знаменателен в трагедии эпизод с Библией. Фауст хочет перевести древний иноязычный текст книги на «наречье милое Германии родной». Сразу же возникает затруднение. Как понять первые слова Библии (Евангелие от Иоанна) — «Вначале было слово» (по-гречески Logos). «Слово ли?» — усомнился Фауст. Так что же, мысль? Вначале была мысль (давнее утверждение идеалистов: сознание первично). Но Гете интересует другая сторона вопроса: что главное в бытии — слово, мысль, сила или что-то другое? И Фауст переводит греческое слово Logos как дело, деяние (Die Tat). Эти мысли он разовьет во второй части своей трагедии.

Вторая часть «Фауста» написана уже в XIX столетии. Великие события произошли за это время в мире: французская революция, наполеоновские войны, Реставрация во Франции и в Италии после 1815 г.