История зеркала

Вместе с успехами современной техники в сфере оптики и воспроизводства и размножения изображения, способствующих тому, что люди смогли показать и увидеть то, что они прежде не видели: движение, объемность, обратную сторону, т. е. невидимую сторону вещей⁶, — изображение обретает и неведомую прежде силу и власть. Бесконечные возможности дублирования и воспроизводства обобщенных изображений (если употреблять современную терминологию, то можно назвать их и синтетическими), разумеется, опустошают субъекта, лишая его отличий от других и его тайны, но однако же сам механизм, действующий в наше время, столь хитроумен, что в конце концов изображение освобождается от его обесцененного статуса копии, и воспроизводство перестает быть простым калькированием реального, простой имитацией. Мощный поток увлекает зеркало в этот бескрайний океан революции в сфере изображения, где имеет значение и принимается в расчет только видимое, «по контрасту со всемогуществом, прежде признававшимся за великими, невидимыми, сверхъестественными силами»⁷. Сейчас рождается новая психология, появляется новое «общественное (социальное) пространство», тесно связанное с инновационными технологиями, и явления эти столь новы и необычны, что только авторы фантастических романов пока еще обладают дерзостью и отвагой, чтобы осмелиться представлять их в своем воображении⁸.

В нашем мире слишком много зеркал? Очень красивая картина Рене Магритта, написанная в 1937 г. и известная под названием «Запретное воспроизведение», как бы отвергает это всемогущество видимости, зеркала и изображения, превратившегося в штамп, в клише, а по сути — в негатив. Зритель видит, что на картине изображен мужчина, стоящий к нему спиной и рассматривающий себя в зеркале, где он видит, как это ни странно, не свое лицо, а именно свою спину. Таким образом человек как бы провозглашает свое право повернуться спиной к серийному, массовому воспроизведению, к изображениям, воспроизводимым в огромных количествах, к пристрастному, «инквизиторскому» взгляду всевидящего общества, парализующего, замораживающего личности. Короче говоря, человек провозглашает во всеуслышание свое право скрывать от общества свое лицо и хранить свою тайну. Чем больше будет изображений и отражений, тем глубже будет скрыта тайна. Зрение, способное одновременно вести наблюдение за многими субъектами, только заставляет отступать невидимое все дальше и дальше, и зеркало всегда будет тревожить воображение человека, ибо мысли о том, что в зеркале есть нечто, чего там в действительности нет, всегда будут преследовать его неотступно.

Комментарии

Введение

¹ Saint-Simon, Mémoires (1699), Pléiade, 1983, t. 1, p. 652.

² Tallemant des Réaux, Historiettes, t. IV, p. 354, cité par H. Havard, Dictionnaire de l'ameublement et de la décoration, 4 vol., Paris, 1887—90; t. 3, col. 796. Таллеман де Peo, «Занимательные истории» (в русском переводе).

³ Mme de Chastenay, Mémoires, Paris, 1896, p. 226.

⁴ A. Corbin, Le Temps, le Désir et l'Horreur, Aubier, 1991, p.231. Можно сказать, что Ален Корбен, предложивший на одном из семинаров Жана Делюмо в Коллеж де Франс провести исследование, как изменялись и какую роль играли в разные эпохи чувства и чувствительность, т. е. исследовать их как объекты истории, стал вдохновителем этой работы.