История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 10

Если это письмо, на каком бы языке оно ни было напечатано, говорит иначе, оно не мое, и я уличаю во лжи всех Мирабо Франции. Мне дали эпитет высланного из Франции, и это ложь, потому что человек, который уезжает из королевства из-за подметного письма, – не изгнанник и не высланный, он должен повиноваться распоряжению монарха, который по акту собственного деспотизма выставляет за дверь своего дома кого-то, кто ему неудобен, не давая ему высказать на это свои резоны. Он смотрит на королевство как на свой дом. Каждое частное лицо имеет право поступать так в своем собственном доме.

Как только я увидел, что мой кошелек пополнился, я покинул Аугсбург, в одиночку, в моем экипаже. Я выехал 14 июня. Я был в Ульме, когда проехал курьер герцога де Виртемберга, который был в Венеции, направляясь в Луисбург, сообщить, что Е.В. Серм прибудет через пять-шесть дней. У этого курьера было письмо для меня, которое ему дал принц Карл де Курлянд, заверив, что он найдет меня в Аугсбурге в «Винограде». Не найдя меня там, потому что я уехал накануне, и зная, по какой дороге я поехал, он был уверен, что нагонит меня, что он и сделал, в Ульме. Передав мне письмо и выпив стаканчик, он спросил, не тот ли я Казанова, который избежал ареста в Штутгарте по делу об игре с тремя офицерами, и, поскольку я никогда не владел искусством отрицать очевидное, когда кто-то хочет у меня его засвидетельствовать, я ответил, что я тот самый. Офицер этого герцога, который присутствовал при разговоре, сказал мне с дружеским видом, что был в это время в Штутгарте, и что этих трех офицеров все осуждают. Вместо того, чтобы ему ответить, я читаю письмо, которое говорит только о наших частных делах. По прочтении, мне приходит в голову высказать ему небольшую выдумку, которая никому не может повредить.

– Ладно, месье, – говорю я ему, – по истечении семи лет я решил довести до сведения герцога, вашего суверена, мои резоны, и вот письмо, которое сообщает, что Е.В. Серм дает мне удовлетворение, которое так для меня дорого. Я восстановлен на его службе в качестве его секретаря с жалованием в двенадцать сотен экю; но за семь лет бог знает, что сталось с этими офицерами.

– Они, месье, все трое в Луисбурге, и ХХХ – полковник. Вот новость, которая их удивит, и которую они узнают завтра, потому что я выеду через час.

– Если они там, это то, чего бы мне хотелось. Я сожалею, что не могу составить вам компанию, потому что хочу здесь поспать, и спать также завтра там, где остановлюсь; но мы увидимся послезавтра.

Курьер отбывает сразу, а офицер – в почтовой карете, поужинав вместе со мной. Отправляясь спать, я посмеялся над эффектом, который произведет эта новость в Луисбурге, который стал теперь любимой резиденцией герцога. Я просыпаюсь утром и радуюсь очаровательной идее, которая пришла мне в голову, – отправиться в Луисбург лично, не для того, чтобы драться с офицерами, но чтобы поиздеваться, чтобы отомстить за прежнюю обиду, посмеявшись над ними. Мне приятна также мысль обо всех удовольствиях, которые принесут мне знакомства, что ждут меня в этой стране, где, помимо Тоскани, любовницы герцога, я должен встретить также Баллетти и Вестриса, который женился на любовнице герцога, что стала потом знаменитой комедианткой. Знаток человеческого сердца, я не стал ничего опасаться. Возвращение суверена было неизбежно, никто никак не мог предположить сказочного сюжета. Герцог по своем возвращении меня не встретит, потому что я улизну сразу же, как только курьер, предшествующий ему, объявит о его предстоящем прибытии. Я всем скажу, что направляюсь навстречу моему новому шефу.

Никогда идея не казалась мне более красивой; гордый тем, что ее придумал, я посчитал недостойным не ухватиться за нее: я отомщу за счет герцога, когтей которого должен опасаться, потому что читатель может помнить душераздирающее письмо, что я ему написал. Я плохо спал следующую ночь из-за снедающего меня беспокойства, и прибыл в Луисбург, назвавшись своим именем без добавления моей предполагаемой должности, потому что не следовало слишком раздувать эту забаву. Я поселился в гостинице почты, велел поднять мой чемодан, и в тот момент, когда я спрашиваю, где живет Тоскани – вот она, вместе со своим мужем. Они оба бросаются мне на шею, покрывают поцелуями и засыпают сочувственными замечаниями по поводу моей руки, все еще на перевязи, и моей второй победы.

– Какая это вторая победа?

– Ваше появление здесь, обстоятельства которого наполнили радостью сердца всех ваших друзей.

– Я на службе герцога, но как вы можете это знать?

– Это главная новость. Курьер самого герцога, который привез вам письмо, рассказал ее, а также офицер, который при этом присутствовал и прибыл вчера утром. Но вы не представляете себе огорчение трех офицеров, ваших врагов. Несмотря на это, мы опасались, что вы не сочтете себя обязанным явиться из-за того дела, потому что они сохранили письмо, в котором вы их вызвали в Фюрстемберге.

– Почему они не приехали?

– Двое не могли, а один прибыл слишком поздно, и это правда.