История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 11

Уверенный, что от этого мне будет только польза, я убедил его отправить через министерство мой труд Государственным Инквизиторам, подарив ему также два экземпляра. Я нашел странным ответ, который он получил и дал мне прочесть: секретарь этого грозного трибунала сказал, что он очень хорошо сделал, послав в трибунал этот труд, само название которого может демонстрировать дерзкую самонадеянность автора. Он сказал, его изучат, а пока он должен близко наблюдать меня, и при этом не давать никаких благоприятных знаков, которые могли бы показать двору, что я нахожусь под его покровительством в качестве венецианца. Этот секретарь писал, сообразуясь с умонастроением Трибунала. Те, кто составил этот ответ, были уже не те, что облегчили мне в Мадриде доступ к послу. Я оценил осторожность Берлендиса, придя к нему лишь несколько раз утром выпить кофе. Корсиканец, аббат, воспитатель его сына, интересовал меня значительно больше, чем он. Это был человек от литературы, хороший прозаик и поэт. Это тот аббат Андрэ, который живет в Англии, пользуясь ее полной свободой.

Я провел время в Турине очень спокойно, в компании эпикурейцев. Старый шевалье Рэберти, граф де ла Перуз, очаровательный аббат де Рубион, сладострастник граф Рика, посол Англии и немножко литературы весьма приятным образом занимали меня; никаких любовных историй. Частые ужины с очень симпатичными девочками гасили наши желания раньше, чем они могли набрать силу и заставить нас вздыхать. Модистка, любовница графа де ла Перуза, умерла в эти дни, проглотив, вместо причастия, портрет своего любовника. Я написал на этот сюжет два сонета, которыми был доволен и доволен до сих пор. Я имел литературный диспут с Баретти, тем, что умер также в Лондоне, и девиз которого должен был быть: Ille Bioncis sermonibus et sale nigro [35]. Это человек, который писал на чистом итальянском языке и интересовался только едкими выражениями, которыми было начинено все, что он писал, лишенное всякой эрудиции и доброжелательной критики. Владевший английским языком и, несмотря на это, делающий его неприятным, когда хотел сочетать его с красотами языка итальянского.

В это же время я счел, что мне повезет, если я направлюсь в Ливорно предложить мои услуги графу Алексею Орлову, который командовал эскадрой, что должна была идти в Константинополь, и которая, возможно, туда бы пошла, если бы ею командовал англичанин.