История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2

Мой товарищ позвал меня, и я подошел. Франсиа обратился ко мне с большим почтением, которое подобает великому магику, хотя я и не выглядел соответствующим образом. Мы договорились, что у него останется четвертая часть сокровища, другая четверть отойдет Капитани, а две остальные – мне. Я сказал, что мне нужна отдельная комната с двумя кроватями и прихожая с ванной. Капитани должен поселиться на стороне, противоположной моей. В моей комнате должны быть три стола, два маленьких и один большой. Помимо этого я попросил предоставить мне портниху, девственницу в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Эта девушка должна уметь хранить секрет, как и все люди в доме, потому что, если Инквизиция узнает о наших делах, все будет потеряно. Я сказал, что переселюсь к нему завтра, что я ем два раза в день и что я не пью иного вина, кроме Сен-Джевезе. Для завтрака я принесу свой шоколад. Я сказал, что оплачу ему все его издержки, если наше предприятие не получится. Последним распоряжением я велел ему вывезти подальше коноплю и освежить воздух с помощью пушечного пороха. Я сказал ему найти надежного человека, чтобы завтра утром тот забрал наш багаж в Почтовой гостинице. Мне будут также нужны сто свечей и три факела.

Мы не сделали еще и ста шагов, как нас догнал Франсиа, чтобы отдать мне сорок экю, которые я дал его жене за коноплю. Я взял их лишь после того, как он заверил меня, что сегодня же продаст ее за ту же цену. Своим поступком этот человек заслужил у меня самое высокое уважение, которое еще больше возросло, когда, вопреки возражению Капитани, я отказался взять сотню цехинов, которые он хотел мне дать в оплату моего путешествия. Он был в восторге, когда я сказал ему, что как только мы получим сокровище, эти пустяки потеряют всякое значение. На следующий день мы очень удобно устроились, получив весь свой багаж.

Обед был слишком обильный. Я сказал хозяину, чтобы тот был поэкономнее, и что на ужин мне следует подавать хорошую рыбу. После ужина он пришел сказать, что относительно девственницы он посоветовался со своей женой, и что я могу быть уверен в его дочери Жавотте. Сказав, чтобы он пришел вместе с ней, я спросил, какие у него основания полагать, что сокровище находится у него в доме.

– Во-первых, – ответил он, – устное предание от отца к сыну на протяжении восьми поколений. Во-вторых, сильные удары, которые раздаются ночью из-под земли. И, в третьих, дверь моего погреба, которая то открывается, то закрывается сама каждые три-четыре минуты – работа демонов, которых мы видим каждую ночь, прогуливающихся по полю в виде пирамидальных языков пламени.

– Совершенно очевидно, как дважды два – четыре, что у вас находится сокровище. Боже вас сохрани повесить замок на эту дверь, которая открывается и закрывается, вы вызовете землетрясение, от которого в этом помещении образуется пропасть, потому что духи хотят иметь свободный вход и выход, чтобы иметь возможность отдохнуть от своего дела.

– Бог послал нам ученого, которого пригласил мой отец сорок лет назад, и тот сказал нам то же самое. Этому великому человеку не хватило всего трех дней, чтобы извлечь сокровище, потому что отец узнал, что люди Инквизиции направляются его забрать. Отец предупредил его и тот убежал. Скажите мне ради бога, почему магия не может справиться с Инквизицией.

– Потому что на монахов служит намного больше дьяволов, чем на нас. Я уверен, что ваш отец потратил много денег на этого ученого.

– Примерно две тысячи экю.

– Больше, больше.

Мне надо было продолжить, и чтобы сделать нечто магическое, я намочил салфетку в воде и, произнося жуткие слова, которых нет ни в одном языке, смочил им глаза, виски и грудь, которую Жавотта, возможно, не захотела бы открыть, если бы я не начал с обросшей шерстью груди ее отца. Я заставил их подтвердить на бумаге, которую достал из кармана, что они не имеют нечистых болезней, и Жавотту – что она девственна. Поскольку она очень покраснела, давая мне эту клятву, я имел жестокость объяснить ей, что означает слово девственность, и получил большое удовольствие, заставляя ее повторить эту клятву, когда она заявила, еще больше покраснев, что она это знает, и нет необходимости повторять ей вновь. Я приказал ей подарить мне поцелуй, и, почувствовав исходящий из рта моей дорогой Жавотты невыносимый запах чеснока, строго запретил всем троим его употребление. Георг заверил меня, что чеснока больше не будет в их доме.