История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6

Аптекарь, которого мне рекомендовал врач, пришел в тот же день, чтобы составить мне ванны, которые должны были меня вылечить от болезни, которой у меня не было, и послезавтра я туда отправился, приказав Ледюку сопровождать меня со всем моим багажом. Но каково же было мое удивление, когда, войдя в помещение, которое я должен был занимать, я увидел там молодую женщину или девушку с очень красивым лицом, которая подошла ко мне с намерением поцеловать руку. Я отстранил ее, и мой удивленный вид заставил ее покраснеть.

— Вы из этого дома, мадемуазель?

— Метрдотель монсеньора посла нанял меня вам в услужение в качестве горничной.

— Извините мое удивление. Пойдемте в мою комнату.

Когда мы остались одни, я сказал ей сесть рядом со мной на канапе. Она ответила мне ласково и с самым скромным видом, что не может принять эту честь.

— Как вам угодно; но у вас не вызовет затруднений, надеюсь, есть вместе со мной, когда я вас попрошу, потому что когда я ем один, мне неуютно.

— Я буду вам подчиняться.

— Где ваша комната?

— Там. Это метрдотель мне ее показал, но от вас зависит приказать.

Она была позади алькова, где стояла моя кровать. Я вхожу туда вместе с ней и вижу на софе платья, примыкающую туалетную комнату со всеми принадлежностями, юбки, колпаки, башмаки, ночные туфли и красивый дорожный сундук, где вижу в изобилии белье. Я смотрю на нее, вижу ее серьезное поведение, одобряю его, но мне кажется, что следует устроить ей строгий экзамен, потому что она слишком интересна и слишком хорошо одета, чтобы быть не более чем горничной. Я подозреваю, что это игра, которую затеял со мной г-н де Шавиньи, потому что такая девушка, которой должно быть не более чем двадцать четыре-двадцать шесть лет, имеющая гардероб, который я вижу, кажется мне более подходящей для роли любовницы такого человека, как я, чем горничной. Я спрашиваю, знает ли она посла, и какую оплату ей обещали, и она отвечает, что знает посла только по виду, и что метрдотель сказал ей, что она будет иметь два луи в месяц и стол в своей комнате. Она говорит, что она из Лиона, вдова, и что ее зовут Дюбуа. Я оставляю ее, так и не решив, что будет, так как, чем больше я на нее смотрю и разговариваю с ней, тем более нахожу ее интересной. Я прохожу в кухню и вижу там молодого человека, трудящегося над паштетом. Его зовут дю Розье. Я знал его брата на службе у посла Франции в Венеции. Он говорит мне, что в девять часов мой ужин будет готов.

— Я никогда не ем один.

— Я знаю.

— Сколько вы имеете в месяц?

— Четыре луи.

Я вижу двух слуг приятной внешности, хорошо одетых. Один из них говорит, что даст мне то вино, которое я запрошу. Я иду в маленький дом для ванн, где нахожу слугу аптекаря, который трудится над составлением мне ванны, которую я должен принимать завтра и каждый день.

Проведя час в саду, я пошел к консьержу, где увидел большую семью, и дочерей, которые не были неприятны. Я провел пару часов, болтая с ними, очарованный тем, что все говорят по-французски.

Поскольку я захотел осмотреть весь мой дом, жена консьержа провела меня повсюду. Я вернулся в мои апартаменты, где нашел Ледюка, который распаковывал чемоданы. Сказав ему, чтобы отдал мое белье м-м Дюбуа, я пошел писать. Кабинет был красивый, с северной стороны, с одним окном.

Очаровательная перспектива, казалось, была создана, чтобы плодить в душе поэта самые счастливые идеи, порожденные свежестью воздуха и ощутимой тишиной, ласкающей слух в этой улыбающейся обстановке. Я чувствовал, что для того, чтобы насладиться некоторыми простыми радостями, человек должен быть влюблен и счастлив. Я торжествовал.

Я слышу стук и вижу мою прекрасную горничную, которая с веселым видом, совсем не соответствующим тому, когда хотят на что-то пожаловаться, просит сказать моему камердинеру, чтобы был с ней повежливее.

— И чем он вас обидел?

— Может быть, ничем, по его мнению. Он хочет меня обнимать, я уклоняюсь, и он, полагая, что это его право, становится немного дерзким.

— До какой степени?

— Смеясь надо мной. Извините, месье, если я в этом слишком чувствительна. Зубоскальство мне не нравится.

— Вы правы, голубушка. Это происходит по глупости, либо от злобы. Ледюк будет знать, что к вам следует относиться уважительно. Вы будете ужинать со мной.

Полчаса спустя, зайдя что-то спросить, я сказал ему, что он должен уважать Дюбуа.

— Эта недотрога не захотела, чтобы я ее поцеловал.

— Ты наглец.

— Она ваша горничная или любовница?

— Это, может быть, моя жена.

— Этого достаточно. Пойду развлекаться к консьержу.

Я был весьма доволен своим легким ужином и превосходным вином Нефшателя. Моя горничная удовлетворилась местным вином, которое тоже было исключительным. Я был весьма удовлетворен и поваром, и благонравием моей горничной, и моим испанцем, который сменял ей тарелки без всякой аффектации. Я отослал моих людей, распорядившись о моей ванне на шесть часов утра. Оставшись за столом наедине с этой слишком красивой особой, я попросил ее рассказать мне свою историю.