История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6

Когда я уже направлялся спать, Дезармуаз подошел и попросил ссудить ему двенадцать луи, сказав, что отдаст. Я немедленно ему их отсчитал, и, сердечно меня обняв, он сказал, что м-м Z настроена заставить меня остаться в Эксе еще по крайней мере на день. Я рассмеялся. Я спросил у Ледюка, предупрежден ли кучер, и он сказал, что в пять часов утра он будет у моих дверей. Дезармуаз ушел, сказав, что готов спорить, что я не уеду. Я лег, посмеявшись над его уверенностью, и заснул.

На следующий день, на рассвете, пришел кучер и сказал, что одна из его лошадей заболела, и он не может ехать. Теперь я видел, что Дезармуаз сказал правду, но посмеялся и над этим. Я выгнал из комнаты кучера и отправил Ледюка спросить почтовых лошадей у трактирщика. Трактирщик пришел сказать, что у него нет лошадей, и чтобы найти их, понадобится все утро. Маркиз де Прие собрался уезжать через час после полуночи и опустошил его конюшню. Я сказал, что тогда буду обедать в Эксе, но взял с него слово, что смогу уехать в два часа. Я вышел, направившись к фонтану, и, зайдя в конюшню, увидел лежащую лошадь моего кучера и его, плачущего. Я понял, что он невиноват, и утешил его, заплатив и сказав, что он мне больше не нужен. Я пошел к фонтану. Вот, дорогой читатель, событие совершенно из романа, но от этого не менее правдивое. Если вы сочли его выдуманным, вы ошибаетесь.

За двадцать шагов перед входом в помещение фонтана я вижу двух монахинь, выходящих оттуда, обе в вуалях, одна, которую по ее фигуре я определил как молодую, и другая, очевидно старая. Меня же поразила их одежда, которая была такой же, как у моей дорогой М.М., которую я видел в последний раз 24 июля 1755 года, то есть пять лет назад. Это появление не могло внушить мне мысль, что монахиня, которую я вижу, это М.М., но вызвало мое любопытство. Они направились полем, я повернул, чтобы их догнать, увидеть анфас и рассмотреть. Но я вздрогнул, когда увидел молодую, которая, идя впереди старой, приподняла вуаль: я увидел М.М. Невозможно было ошибиться, я не мог ее не узнать. Я направился к ней, она быстро снова накинула вуаль и направилась в другую сторону, явно, чтобы меня избежать. Я мгновенно принял резоны, которые могли у нее быть, и вернулся на свою дорогу, но не теряя ее из вида; Я оставался вдалеке, чтобы видеть, где они собираются остановиться. Через пятьсот шагов я увидел их входящими в один крестьянский дом, стоящий отдельно от других. Этого было достаточно. Я вернулся к фонтану, чтобы все разузнать.

Очаровательная и несчастная М.М., говорил я себе дорогой, убежала из своего монастыря, в отчаянии, быть может, в безумии, — ведь она отчего-то не сменила одеяние своего ордена! Она, возможно, прибыла сюда лечиться этими водами, получив разрешение из Рима, и вот почему с ней другая монахиня, и она не может сменить свое облачение. Но такое длинное путешествие, разумеется, не может быть предпринято иначе, чем под каким-то выдуманным предлогом. Возможно, ее к этому принудило какое-то увлечение, последствием которого стала фатальная беременность? Она, может быть, находится в затруднении, и теперь она будет счастлива встретить меня. Она найдет меня готовым сделать для нее все, что она хочет, и моё дружеское постоянство убедит ее, что я достоин владеть ее сердцем.

Мечтая таким образом, я пришел на воды, где увидел всю компанию из гостиницы. Они, казалось, все были обрадованы, что я не уехал. Я спросил у шевалье Z, как самочувствие его супруги, он ответил, что она любит поваляться в постели, и что я хорошо сделаю, если пойду ее поднять. Я покинул воды, чтобы направиться туда, местный врач подошел ко мне и сказал, что воды Экса удвоят мое здоровье. Я спросил у него без уверток, лечит ли он красивую монахиню, которую я видел. Он ответил, что она принимает воды, но она ни с кем не разговаривает.

— Откуда она?

— Никто не знает о ней ничего; она живет у крестьянина.

Я покидаю врача, и ничто уже не может мне помешать пойти поговорить с крестьянином, у которого она поселилась; но когда я в ста шагах от того дома, я вижу крестьянку, которая выходит из него и идет ко мне. Она говорит мне, что мадам монахиня просит меня вернуться сюда ночью, в девять часов, когда послушница будет уже спать, и что она сможет со мной поговорить. Я заверяю ее, что непременно буду, и даю ей луи.

Я возвращаюсь в гостиницу, уверенный, что буду говорить в девять часов с обожаемой М.М. Я спрашиваю, где комната м-м Z, и, зайдя туда без церемоний, говорю ей, что ее муж отправил меня, чтобы заставить ее встать.

— Я думала, что вы уехали.

— Я уеду в два часа.

Я нахожу эту молодую женщину в постели еще более соблазнительной, чем за столом. Я помогаю ей надеть корсет и пылаю от страсти; но она к этому меня и поощряет. Я усаживаюсь у нее в ногах, я внезапно говорю ей, что ее красота проникла в мою душу, и какое горе, что я должен уехать, не предъявив ей знаки моей страсти; она отвечает мне, смеясь, что только от меня зависит остаться.

— Дайте мне надежду на ваши милости, и я отменю свой завтрашний отъезд.