История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 6

– Это известно, моя дорогая, всем, кто знаком с анатомией, физиологией, и даже астрологией, наукой химерической, когда ее применяют, чтобы найти в звездах все принципы наших действий.

– Принесите же мне завтра, завтра и не позднее, книги, где я смогу почерпнуть знания такого рода. Мне не терпится стать ученой и получить возможность удивлять всех невежд с помощью моей цифровой кабалы, потому что любая наука без шарлатанства не может ее заменить. Я хочу посвятить себя учебе. Будем же любить друг друга, мой дорогой, до самой смерти. Нам для этого нет нужды жениться.

Я вернулся в гостиницу очень довольный, как будто сбросил с себя большое бремя. Я принес ей на другой день все книги, которые смог достать и которые могли ее развлечь. Среди них были хорошие и плохие, но я предупредил ее об этом. Мои «Коники» ей понравились, потому что она нашла их соответствующими правде. Желая блеснуть с помощью оракула, она должна была стать хорошим физиком, и я направил ее на правильный путь. Я решил совершить маленькое путешествие в Германию, перед тем, как вернуться в Париж, и она одобрила мою идею, будучи обрадована тем, что я обещал ей увидеться еще до конца этого года. Хотя мы больше и не увиделись, я не могу упрекнуть себя, что обманул ее, поскольку все, что со мной произошло, помешало мне сдержать данное ей слово.

Я написал г-ну д\'Аффри, попросив его прислать мне паспорт, который был мне нужен, поскольку я хотел совершить тур в Империи, где французы и все державы находились в состоянии войны. Он ответил мне весьма вежливо, что мне в этом нет нужды, но если я этого хочу, он мне его пришлет. Его письма мне было достаточно. Я положил его в мой портфель, и в Кёльне оно послужило мне лучше, чем паспорт.

Я передал г-ну Д.О. все деньги, что у меня были, из нескольких банков, Он дал мне общий вексель, имеющий хождение среди десяти-двенадцати крупнейших банкирских домов Германии. Я отправился в моей почтовой коляске, которую вызвал из Мордика, располагая почти сотней тысяч голландских флоринов, многими ценными безделушками, кольцами и очень дорогим экипажем. Я отправил в Париж лакея-швейцарца, с которым уезжал, взяв с собой только Ледюка, сидящего на запятках.

Это вся история моего короткого пребывания в Голландии в этот второй раз, когда я не сделал ничего важного для своей судьбы. У меня там были неприятности, но когда я об этом вспоминаю, я нахожу, что любовь искупала все.

Я остановился только в Утрехте на один день, чтобы взглянуть на землю, принадлежащую гернгутерам [7] , и через день прибыл в Кёльн в полдень; но за полчаса до приезда туда пятеро солдат-дезертиров, трое справа и двое слева, остановили меня, весело спрашивая кошелек. Мой почтальон, под угрозой смерти от пистолета, который я держал в руке, хлестнул двоих, и разбойники разрядили свои ружья в меня, но ранили только мою коляску. Им не хватило ума стрелять в почтальона. Если бы у меня имелось два кошелька, как обычно у англичан, из которых легкий предназначен для дерзких воров, я кинул бы его этим несчастным, но, имея только один, и хорошо наполненный, я рискнул жизнью, чтобы его спасти. Мой испанец, который слышал свист пуль, пролетающих мимо головы, к его удивлению, не был задет. В Кёльне французы находились на зимних квартирах. Меня поселили в гостинице под вывеской «Солнце». Войдя в зал, я увидел графа де Ластик, племянника м-м д\'Юрфэ, который, поприветствовав, отвел меня к г-ну де Торси, коменданту. Я показал ему вместо паспорта письмо г-на д\'Аффри, и все прошло отлично. Когда я рассказал ему, что произошло при моем приезде, он поздравил меня с удачей, но осудил во вполне ясных выражениях возможные последствия моей бравады… Он сказал, что если я не тороплюсь уезжать, я, возможно, увижу их повешенными, но я хотел назавтра уехать.

Мне пришлось обедать с г-дами де Ластик и де Флавакур, которые уговорили меня пойти в комедию. Из-за этого мне пришлось привести себя в порядок, так как, вполне возможно, они представили бы меня дамам, и я хотел блеснуть.