История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7

Она поднялась и, оставив работать Веронику одну и прекрасно играя роль хозяйки, сумела уговорить маркиза ужинать с нами, догадавшись о моем намерении. Он почти ничего не ел, потому что обычно не ужинал, но я с удовольствием видел, что он очарован моей игрушкой. Мне казалось, что нечего опасаться человека шестидесяти лет, и вместе с тем я пользовался случаем дать Розали воспитание, необходимое женщине комильфо, которая не может иначе получить опыта и одобрения в свете, не будучи кокеткой. Розали, хотя и новичок и даже невежественная в светских манерах, вызывала у меня восхищение своим природным умением; она разговаривала с г-ном Гримальди таким образом, что мыслящий человек мог понять, что она надеется удовлетворить свою жажду знания. Она сказала ему при его уходе, что он доставит ей удовольствие, пообедав у нас следующий раз, потому что она хочет увидеть его за едой.

В следующий момент я обнял ее, чтобы покрыть поцелуями, спрашивая, где научилась она беседовать с людьми большого света.

— Это ты, мой друг, беседуешь с моей душой; ты подсказываешь мне своими глазами все, что я должна говорить и делать.

Переписав с помощью Коста мой перевод «Шотландки», я положил его в карман и пошел относить Росси, главе труппы комедиантов, который, поняв, что я хочу сделать ему подарок, взялся поставить пьесу, не теряя времени. Я назвал ему имена комедиантов, которых я выбрал, и пригласил прийти вместе с ними пообедать у меня в «Св. Марте», чтобы прослушать читку и получить роли, которые я хотел распределить сам.

Розали была очарована обедом с тремя комедиантками и комедиантами, которые должны были играть в пьесе, и тем, что слышала все время обращение «мадам Казанова», и еще более тем, что видела, что мне это доставляет удовольствие; Вероника объясняла ей все слова, которые она не понимала.

Когда они сели в кружок, они попросили меня назвать им имена персонажей, которых я им назначил, но я с этим не согласился; я сказал, что каждый из них должен слушать пьесу, не зная, какую роль я ему предназначил, но узнают об этом потом. Они все подчинились моему требованию, и в тот момент, когда я начал читать, пришли маркиз Гримальди и банкир де Беллони, который пришел отдать мне визит. Я был рад, что они попали, таким образом, на это чтение, которое продолжалось час с четвертью.

Получив одобрение актеров, которые, судя по их похвале, прослушали пьесу всю целиком, я сказал Коста распределить каждую роль в соответствии с именами тех, кому я ее предназначил. Я увидел, что первая актриса недовольна, как и первый актер: она, потому что ей я дал роль Леди Альтон, а он — потому что не дал ему роль Мюррея; однако, они должны были смириться. Я пригласил их обедать послезавтра, чтобы провести репетицию с ролями в руках.

Банкир де Беллони пригласил меня отобедать на следующий день, вместе со своей дамой, которая от этого очень вежливо уклонилась, а г-н де Гримальди согласился составить ей компанию вместо меня.

На обеде у этого банкира я с удивлением увидел обманщика Шарля Иванофф, который, вместо того, чтобы сделать вид, что меня не знает, подошел, чтобы меня обнять; я уклонился и отвесил реверанс. Кое-кто из компании мог бы отнести это за счет уважения. Он был очень развязен, все время говорил, изображая грусть, но величественную, разговаривал о политике, рассуждая довольно здраво. Речь зашла о российском дворе, где царствовала в это время Елизавета Петровна; он не говорил ничего, но вздыхал и вертелся, делая вид, что сдерживает слезы. Во время десерта он спросил меня, есть ли у меня новости от м-м де Морэн, говоря явно для того, чтобы мне напомнить, что это там мы ужинали вместе. Я ответил, что, насколько знаю, она чувствует себя хорошо. Его слуга, который прислуживал ему за столом, носил желтую ливрею с красным галуном. После обеда он улучил момент, чтобы сказать мне, что ему необходимо со мной поговорить.

— А у меня нет никакого желания говорить с вами.

— Вы можете, сказав лишь слово, дать мне возможность получить сто тысяч франков, и я дам вам половину.

Я повернулся к нему спиной и в Генуе его больше не видел.

По возвращении в гостиницу я застал там г-на Гримальди, который давал Розали уроки итальянского. Он сказал, что она его накормила исключительно и что она должна составить мое счастье. Г-н Гримальди в своем рассказе, очень учтивом, показал себя влюбленным в нее, но я продолжал ничего не опасаться. При его уходе она пригласила его быть завтра на репетиции «Шотландки» с вычиткой ролей.

Когда комедианты прибыли, я, увидев среди них молодого человека, которого до того никогда среди них не видел, спросил у Росси кто это.

— Это суфлер.

— Никаких суфлеров. Отошлите его.

— Мы не можем обойтись без суфлера.

— Здесь я распоряжаюсь. Отошлите его.

Он его отослал, но женщины принципиально не хотели слушать резонов. Они говорили мне, что даже когда они знают роль как «Патер Ностер», они уверены, что забудут ее, если не будут видеть его в будке.

— Ему не нужно нам суфлировать, но мы должны его видеть.