История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Мы выбрались оттуда в портшезе и, едва прибыв на бал, который еще не начался, пошли в «Редут» Каркано, который был ничем не занят, распечатал сразу колоду карт, сделав вид, что не знаком со мной. Я заметил его улыбку, когда он увидел, что красивая маска, бывшая со мной, идет играть вместо меня. Ирен сделала ему глубокий реверанс, когда он предложил ей сесть рядом с ним. Она положила свои сто цехинов перед собой и начала с того, что выиграла сто двадцать, потому что, вместо того, чтобы сделать семь и на ход, она сделала пэ пароли. Ее логика мне понравилась, и я оставил ее играть. В следующей талье она потеряла три карты подряд, затем выиграла следующий пэ де пароли. После этого она потеряла еще две карты и затем, собрав свое золото, отдала поклон банкёру, и мы отошли. Но, покидая зал, я обернулся, чтобы увидеть, откуда исходят всхлипывания, пронзающие сердце. Я увидел маску, которая удалялась, плача. Ирен сказала мне на ухо, что уверена, что это ее отец, который увидел ее играющей, и что он плачет от сожаления. У нее в кармане было двести сорок цехинов, которые она отнесла ему домой, после трех часов развлечений. Я станцевал с ней только менуэт. Любовные радости и ужин настолько меня утомили, что я больше не мог. Пока Ирен танцевала, я присел в углу и задремал. Я был удивлен, когда, проснувшись, увидел Ирен, которая меня повсюду искала. Я проспал три часа. Я отвел ее в «Три Короля», где передал ее отцу и матери. Этот бедный человек, вне себя от радости, когда получил от своей дочери золото, что она выиграла, сказал мне пожелать ему доброго пути, так как он уезжал на рассвете. Я не мог противиться, да и не имел желания, а он, возможно, ожидал иного. Но Ирен при этом заявлении вскочила в ярости; она заявила ему, что хочет остаться со мной, и упрекала его, что в тот момент, когда она завела себе друга, он ее от него отрывает. Когда она увидела, что я не поддерживаю ее против ее отца, она заплакала, затем обняла меня, и я их покинул. Читатель увидит, где я их снова встретил. Я отправился спать.

Назавтра в восемь часов я увидел в своей комнате красавчика лейтенанта, который, рассказав, что его сестра дала ему отчет о маскараде, который я взялся организовать, сказал также, что имеет поведать мне большой секрет.

– Один из самых любезных сеньоров этого города, – сказал он мне, – мой близкий друг, который любит мою кузину и который имеет основания быть сдержанным более, чем мы все остальные, должен в этом участвовать, если у вас нет возражений. Моя сестра и моя кузина, если вы согласитесь, будут этим обрадованы.

– Хотел бы я знать, как вы можете сомневаться в моем согласии. Я думал о пятерых, теперь подумаю о шестерых. В воскресенье, в сумерки, будьте там, где я вам скажу, мы поужинаем, замаскируемся, и отправимся на бал. Завтра в пять часов мы увидимся у вашей сестры. Скажите только, каковы размеры вашей любовницы и вашей очаровательной кузины.

– Моя дорогая подруга на два дюйма ниже моей сестры и моей кузины, и у нее тонкая талия, а мой друг примерно сложен как вы, так что я принимал вас за него всякий раз, как видел сзади.

– Этого достаточно. Предоставьте мне обо всем позаботиться, и идите, потому что мне любопытно узнать, чего хочет от меня тот капуцин, который ожидает снаружи.

Я сказал Клермону подать ему милостыню, но тот сказал, что ему нужно поговорить со мной по секрету. Я пригласил его войти и закрыл дверь.

Месье, – сказал он, – отнеситесь внимательно к тому, что я собираюсь вам сказать, и воспользуйтесь этим. Берегитесь соблазна пренебречь моими словами, так как за это вы можете поплатиться своей жизнью. Вы раскаетесь, но будет поздно. После того, как вы меня хорошо выслушаете, сделайте так, как я вам советую, и ни о чем не расспрашивайте, так как я вам не отвечу. Соображение, что помешает мне вам ответить, это долг, который лежит на мне, и который должен уважать каждый христианин. Это нерушимая тайна исповеди. Осознайте, что моя вера и мое слово и не должны вызывать у вас подозрений, потому что у меня нет по отношению к вам никакого низменного интереса. Всего лишь сильное подозрение заставляет меня говорить с вами таким образом. Это не иначе как ваш ангел-хранитель говорит через меня таким образом, чтобы сохранить вам жизнь. Господь не хочет вас покинуть. Скажите мне, чувствуете ли вы себя взволнованным, и могу ли я дать вам спасительный совет, который я сохраню в своем сердце.

– Не сомневайтесь, преподобный отец, говорите, дайте мне совет; ваши слова не только взволновали меня, но и привели некоторым образом в ужас. Я обещаю последовать вашему совету, если не столкнусь при этом ни с чем, противным моей чести и моему разуму.

– Очень хорошо. Также и чувство милосердия помешает вам, каков бы ни был конец того дела, в котором вы замешаны, скомпрометировать меня. Вы ни с кем не будете говорить обо мне, ни о том, что знакомы со мной, ни о том, что незнакомы.

– Я обещаю. Говорите же, пожалуйста.