История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9

Чтобы собраться еще больше с силами, она являет перед моими глазами картину еще более соблазнительную, используя в качестве приема нежность, чтобы заставить меня выйти, увидев, что гнев ей не помогает. Поскольку я пообещал ее не трогать, она решилась, насколько это возможно, загасить огонь в моей душе, который, как она знала, она разожгла, и повернулась ко мне спиной, чтобы помешать мне думать, что она может почувствовать удовольствие от лицезрения меня, и что эта мысль может побудить меня действовать. Я все это знал, но, желая вернуть себе разум, должен был пойти на все унижения, чтобы утихомирить свои чувства, и не был огорчен, увидев очень быстро эффект от этой фрустрации. В этот момент входит тетя, и я выхожу, не говоря ни слова, в достаточной мере довольный тем, что испытываю чувство презрения, которое убеждает меня в том, что любовные чувства не имеют более надо мной власти.

Тетя присоединяется ко мне за дверью и, спрашивая, доволен ли я, говорит зайти в приемную.

– Да, – говорю я, – очень доволен тем, что вас понял, и вот вознаграждение.

Говоря так, я швыряю ей сотенный банковский билет, чтобы она делала свой эликсир жизни, не заботясь о том, чтобы взять с нее расписку, которую она хочет мне сделать. Я чувствую себя недостаточно смелым, чтобы ничего ей не давать, так что сводня проделала все превосходно и могла догадаться, что у меня на это уже нет сил. По возвращении к себе, хорошенько обдумав все приключение и чувствуя себя победителем, я порадовался этому; вернув себе хорошее настроение, я твердо решил более не ступать ни ногой в дом этих баб. Их было семеро, включая двух служанок. Необходимость существовать заставила их выработать систему, не брезгуя никакими средствами, и когда в своих действиях они сталкивались с необходимостью использовать мужчин, они выдвигали тех трех, что я назвал, которые, в свою очередь, не могли обойтись без остальных.

Думая отныне только о развлечениях, заходя в театры, в таверны, по окрестностям Лондона, бывая в пансионе, где была моя дочь, я столкнулся в Воксхолле с нею, ее тетушкой и Гудар, пять или шесть дней спустя после сцены в ванной. Я хотел избежать встречи, но она меня заметила, сразу упрекнув с веселым видом за мое дурное поведение. Я ответил ей сухо, но, притворившись нечувствительной, она зашла в нишу, пригласив меня выпить по чашке чаю. Я ответил, что собираюсь поужинать, и она сказала, что в таком случае и она согласна. Я этого тоже хотел, я заказал ужин на четверых, и вот, по виду, мы – близкие друзья. Речи, что она вела со мной, ее веселость, ее обаяние, силу которого я уже испытал, предстали снова в моей слабой душе, еще более слабой из-за напитков, и я предложил ей прогуляться в темных аллеях, надеясь, как я ей сказал, что она не поведет себя со мной так, как повела с милордом. Она ответила мне с нежностью и видимостью сердечности, на которые я не попался, что она хотела бы быть моей и на свету, но прежде она хотела бы иметь удовольствие видеть меня у себя каждый день, как настоящего друга дома.

– Вы это получите, но извольте сначала преподнести мне маленький подарок в аллее.

– Нет, и абсолютно нет.

Тогда я оставил ее, отказавшись проводить до дома, и отправился спать к себе, слегка в пасмурном настроении.

Назавтра я поздравил себя с тем, что она не поймала меня на слове. Власть, что имело надо мной это создание, была непреодолима, и я убедился, что у меня нет других средств, чтобы гарантировать себя от того, чтобы не быть ею одураченным, кроме как не видеть ее, или отказаться, при встречах с нею, от обладания ее прелестями. Это второе мне казалось невозможным, я решился на первое, но плутовка постаралась лишить меня возможности им воспользоваться. Способ, к которому она прибегла, чтобы довести до конца свое намерение, должен был явиться результатом совещаний, которые она проводила со всем своим бесславным семейством.

Несколько дней спустя после маленького ужина в Воксхолле, я увидел у себя Гудара, который начал с того, что поздравил меня с разумным решением не ходить больше к Ауспуржерам.

– Потому что, – сказал он мне, – продолжая туда ходить, вы все более будете влюбляться в юную девушку, и она доведет вас до нищеты.

– Вы считаете меня совершенным глупцом. Если я найду ее любезной, она найдет меня благодарным, но не за пределами моих возможностей, а если я найду ее жестокой, я буду продолжать делать то, что я делаю каждый день, так что она никогда не сможет меня, как вы говорите, довести до нищеты.

– Вы, стало быть, твердо решили больше ее не видеть?

– Да, твердо.

– Вы, значит, не влюблены?

– Я был влюблен, но я знаю средство излечиться. В течение нескольких дней я ее совсем забуду. Я уже совсем не думал о ней, когда дьявол захотел, чтобы я встретил вас в Воксхолле.

– Вот видите? Будьте уверены, что верное средство излечиться от несчастной любви, это не бегство от объекта соблазнения, потому что когда живут в одной стране, слишком легко повстречаться с этим объектом в любом месте.

– Каково же другое средство?