История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9

В этот день развернулась большая торговля. Моя горничная входила и выходила, и у нас было достаточно времени, чтобы объясниться и сделать все заявления, которые мы хотели. Бесповоротно заверив его, что я его люблю, я грустно дала понять, что должна его забыть, потому что не могу надеяться на то, что мои родственники согласятся на наш союз. Он, в свою очередь, сказал мне, что министр, его покровитель, решил отправить его как можно скорее в Англию, и он неизбежно умрет, либо до отъезда, либо в пути, потому что не может жить без меня или, по крайней мере, без надежды, что наступит день, когда он меня получит. Мне казалось, что я не могу ему ничего обещать. Он спросил, могу ли я ему позволить приходить часто к моей горничной, все время в том же обличье девушки, и я объяснила, в какое он положение меня ставит. Он ответил, что ему достаточно того, чтобы мне нечего было опасаться, потому что его посещения никак не могут быть отнесены на мой счет; но я как раз весьма опасалась за него, потому что его переодевание являлось само по себе преступлением. Несмотря на это, порекомендовав ему быть осторожным, я заверила его, что всегда буду с большим удовольствием с ним видеться.

Графа А-ль, на восемь дюймов ниже, чем я, двадцати двух лет, одетого как женщина, никто бы не мог принять за мужчину, ни по голосу, ни благодаря некоторой полноте. У него даже были жесты и манеры, присущие нашему полу, или он их легко имитировал. Он был почти безбород и мог, когда нужно, избавиться от малейших следов бороды.

Он продолжал, таким образом, приходить ко мне повидаться два или три раза в неделю почти три месяца подряд, все время в комнате моей служанки и всегда в рамках самого глубокого уважения; даже когда мы были одни и в полной свободе, все равно; он слишком боялся мне доставить неудовольствие, чтобы предпринять что-нибудь противное должному уважению. Однако я полагаю, эта сдержанность с его стороны, как и с моей, была как раз тем питательным материалом, который был нужен, чтобы пламя любви стало негасимым.

Когда мы размышляли над тем моментом, который должен был вскоре наступить, и в который мы должны были расстаться, грусть овладевала нашими умами; но не возникало никаких проектов, никаких идей насчет того, чтобы предпринять что-то, что сделало бы нас счастливыми. Сама наша любовь, отягощенная грустью, делала нас глупыми; мы либо льстили себя надеждой, что жестокий момент никогда не наступит, либо гнали от себя саму эту мысль; но вот момент наступил, неожиданный и, соответственно, слишком скорый, когда мы должны были либо принять какое-то решение, либо не принимать никакого.

Одним прекрасным утром мой возлюбленный принес мне новость, со слезами на глазах, что министр дал ему письмо в Лондон, адресованное г-ну де Саа, посланнику Португалии, который находится здесь, и другое, открытое, адресованное капитану фрегата, который должен прибыть из Ла Феррол и который должен, остановившись только на несколько часов, следовать в Англию. Министр приказывал капитану принять на борт моего возлюбленного, отнестись к нему с уважением и отвезти его туда.

Во мне мгновенно зародился смелый проект ехать вместе с ним либо в качестве его слуги, либо даже, не имея необходимости скрывать свой пол, в качестве его жены. Я увидела, что мой возлюбленный удивился, когда я сообщила ему смелый проект. Размеры его счастья поразили его до такой степени, что он сказал мне, что чувствует себя неспособным думать о последствиях и предоставляет мне возможность решать. Я сказала, что мы поговорим подробнее обо всем на следующий день.

Предвидя трудности, с которыми я могу столкнуться, выходя из моего дома одетой как женщина, я решила одеться мужчиной, но поскольку, в образе мужчины, я могла быть представлена только как слуга моего возлюбленного, я опасалась оказаться подверженной слабостям, свойственным моему полу при путешествии на море. Это соображение навело меня на мысль представиться самой в роли хозяина, если капитан не знает лично графа А-ль. Однако идея заставить моего возлюбленного играть роль моего слуги мне тоже не нравилась, и я решила представить его моей женой. Как только корабль пристанет к Англии, мы поженимся и переоденемся в одежды, присущие нашему полу. Наш брак загладит преступление, связанное с моим бегством или с похищением, в котором можно обвинить моего супруга, и я не считала вероятным, что граф д’Ойрас может решиться меня преследовать, имея в виду судьбу своего протеже. Для жизни, имея в виду, что я стану в будущем владелицей моих доходов, продажи моих бриллиантов должно было нам хватить. У меня с собой был ларец с моими драгоценностями.

Мой возлюбленный не нашел, или не осмелился, мне что-либо возразить, когда я назавтра изложила ему мой необычный проект. Могло возникнуть лишь одно неодолимое препятствие, если бы капитан ожидаемого корабля его знал, но это не казалось ему правдоподобным. Необходимо было пойти на риск. Он снабдил меня одеждами, которые мне были необходимы. Ростом я была выше его на восемь дюймов.