История живописи. Том 1

Мы уже указывали на особенности трактовки архитектуры у Нидерландских мастеров XV века, прибегавших преимущественно к готическим формам, а изредка также и к романским (особенно охотно пользовались последними ван Эйк и Мемлинг). С конца XV века можно отметить поворот к новому характеру архитектуры, сказывающемуся сначала в одних лишь деталях: статуэтках и гирляндах, медальонах, круглых сводчатых перекрытиях. Оттенок чего-то нового выражается с некоторой отчетливостью уже в "Рождественской ночи" Давида и в "Алтаре св. Анны" Метсиса (1509 г.); однако в первой картине это новое сводится к упомянутому пилястру, в последней же составные части, кроме маскаронов в куполе и двух нагих фигур на карнизе, все еще готические. Любопытно отметить замену готической архитектуры ренессансной в варианте "Тайной Вечери", исполненной, согласно картине Дирика Боутса, его сыном Альбертом (родился около 1455, умер в 1549 году). Комната остается в общем прежняя, но камин в глубине разукрашен "круглыми" орнаментами, гениями и медальонами, а общее представляет собой странное смешение средневекового "остова" с какими-то плохо понятными "итальянизмами". Такую же смесь представляют собою архитектурные формы в картинах художников, более или менее близко стоящих к "мюнхенскому псевдо-Блесу" и к "Мастеру Смерти Марии". Интересными примерами переходного стиля являются причудливый замок в берлинской картине "Усекновение главы Иоанна Предтечи", руины в мюнхенской, брюссельской и антверпенской композициях "Поклонения волхвов", замок в берлинской "Мадонне" Якоба Корнелиса, роскошная келья, в которой восседает св. Иероним в картине неизвестного нидерландского мастера около 1520 года (в Берлинском музее). Впрочем, подробное перечисление всех аналогичных примеров не имело бы основания ввиду постоянной повторяемости одних и тех же схем ирреальной архитектуры, в которых художники, видимо, стремились лишь превзойти друг друга в изобретательности, совершенно забывая о правдоподобии.

Лукас Валькенборх. Пейзаж

Прежде чем исчезнуть навсегда, готика расцветает болезненной, кошмарной путаницей в произведениях Корнелиса ван Конинкслоо. Его триптих в Палермо производит впечатление пещеры каких-то волшебных сталактитов или симметрично застывшего слитка воска. Это уже не архитектура: выстроить такие балдахины, навесы, аркады нельзя, но это, пожалуй, кружево или изделие ювелира. По своему характеру картина Конинкслоо приближается к безумным измышлениям архитекторов собора в Бовэ (XVI век), некоторых частей соборов в Страсбурге, в Ульме, в Вене. Такие примеры лучше всего убеждают, что готика проходила сама собой, что она уже переживала свою эпоху барокко, была больна смертельной болезнью. Античные увлечения не убили ее, не оттерли, а просто заменили то, что уже не было жизненным. В своей картине 1526 года "Родители Пресвятой Девы" (в Брюсселе) Конинкслоо идет дальше: архитектура заполняет всю картину и давит фигуры. Формы ее круглеют - еще один шаг, и эта готическая фантасмагория превратится в не менее вычурную и курьезную ренессансную фантасмагорию Дитерлейна. Если действительно "Триптих Магдалины" в Брюсселе (около 1537 г.) принадлежит Конинкслоо, то эта перемена, в крайне неудачном виде, произошла в творчестве самого мастера - одного из удивительных техников-каллиграфов своего времени.

Считается, что первым из нидерландцев поехал в Италию Ян Госарт, прозванный Мабюзе. Вернувшись в 1509 году, он, во всяком случае, оказался одним из первых систематических подражателей итальянцам в Нидерландах. У него мы встречаем уже архитектуру, обнаруживающую более или менее цельные знания и энтузиастское увлечение античным и новым итальянским искусством. Об этой новой странице нидерландской архитектурной живописи мы будем говорить впоследствии, в связи с другими "латинскими" явлениями на севере.

Французский и испанский пейзаж в XV в.

I - Французские пейзажисты

Влияние нидерландского искусства

Жан Фуке. Шильперик и его братья под стенами Парижа делят кородлевство. Миниатюра из "La Grandes Chroniques de France". Национальная библиотека в Париже.