Читаем История живописи. Том 1 полностью

Пейзаж или, вернее, вся "инсценировка" Пахера имеет для характеристики его личности громадное значение; ведь кроме сухих, отрывистых архивных сведений и картин, нам ничего неизвестно об этом мастере, вполне заслуживающем название великого. В пейзажах Пахера, в этих "крутых" его перспективах, выражено не одно только желание показать свои теоретические знания или увлечение иллюзионистскими приемами. У него впервые в немецкой живописи мы встречаемся с проблемой "задачи", строго поставленной себе и последовательно решенной. Случайного у Пахера мало, и вследствие этого картины его производят впечатление чего-то даже чрезмерно строгого. Однако при всей своей строгости картины Пахера не лишены и жизненности. Интерес мастера к жизни сказывается во всем: в разнообразии типов, схваченных с натуры, в естественности жестов, которым он умеет придать всю требуемую религией величественность, в любовной передаче современных костюмов.

Наиболее ярко темперамент Пахера выражается в великолепии его архитектур и в ярком свете, которым он их обдает. В преследовании света он заходит, пожалуй, уже слишком далеко, преувеличивая силу рефлексов, прибегая к резким контрастам. Однако как превосходна готическая, южно-германская (или северо-итальянская?) улица на его картине "Святой Вольфганг раздает голодающим жито"! Здесь мы с изумлением находим эффект, к которому спустя сто лет прибегает Тинторетто, этот величайший волшебник света: Пахер ставит ряд бедняков в тень громадной стены и освещает их посредством отраженного света, бросаемого противоположной стеной. С полной убедительностью, с совершенной последовательностью в перспективе увлекает он затем наше зрение вглубь картины, заставляет проникнуть в тихую жизнь тирольского городка, открывающегося через ворота готического дворца в фоне. Совсем в духе Мантеньи строит он крыльцо, на которое вышел св. Вольфганг, и с заметным наслаждением живописца-пластика обтесывает он ступени и шлифует перила, столбы навеса, лепит и заставляет сверкать на солнце металлические украшения. Теми же чертами глубины, ясности и света отличается и другая "декорация" Пахера - в очень забавной сцене "Святой Вольфганг с чертом" (Аутсбург)[202].

Михаэль Пахер. Святой Лауренс раздает милостыню. Одна из картин большого алтаря в церкви в местечке Санкт-Вольфганг.

Иногда у Пахера замечается с особой ясностью его желание придать своим композициям монументальный характер, и в таких случаях полезным подспорьем служат ему архитектурные формы. Какое грандиозное впечатление производит та сцена, где св. Вольфганг молится у алтаря! Вихрем влетающий ангел заставляет уже думать о Микель Анджело, несмотря на готические, "колючие" складки его одежды[203]. И в таком же "колоссальном" духе, как этот ангел, выдержана незамысловатая готическая архитектура капеллы, в которой происходит действие. В сущности, элементы ее очень ограничены: алтарь с навесом и стена с окном и дверью. Но благодаря низко взятому горизонту (совсем скрыть его за нижнюю черту картины, подобно тому, как это сделал Мантенья в своих мантуанских портретах, Пахер не решился) все кажется громадным, ибо все нависает и давит. В сцене "Исцеления святым Вольфгангом больного", кроме первого в немецкой живописи толкового этюда нагого тела (в Нидерландах образцы "натуры" дал еще ван Эйк в изображениях Адама и Евы), поражает и тщательно нарисованный и проработанный intйrieur большой комнаты с каменными стенами, деревянным потолком и богатой готической кроватью. Яркий солнечный свет ударяет в косяки окон и вливается в комнату. Строго и, пожалуй, чересчур методично изучены все его оттенки по стенам, на предметах и на кессонах потолка. Правда, Пахер не решается осветить лучами самые фигуры, а в открытую дверь виден сумрачный пейзаж, противоречащий полуденному солнцу в окнах; но подобные черты несоответствия были в то время неизбежными, мало того - они оставались неизбежными до самых дней Рембрандта[204].

Михаэль Пахер. Алтарь отцов Церкви (ок. 1483), Мюнхен, Старая пинакотека

Михаэль (или Фридрих?) Пахер. Святой Вольфганг заставляет черта держать перед ним молитвенник. Картинная галерея в Агсбурге.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Пикассо
Пикассо

Многие считали Пикассо эгоистом, скупым, скрытным, называли самозванцем и губителем живописи. Они гневно выступали против тех, кто, утратив критическое чутье, возвел художника на пьедестал и преклонялся перед ним. Все они были правы и одновременно ошибались, так как на самом деле было несколько Пикассо, даже слишком много Пикассо…В нем удивительным образом сочетались доброта и щедрость с жестокостью и скупостью, дерзость маскировала стеснительность, бунтарский дух противостоял консерватизму, а уверенный в себе человек боролся с патологически колеблющимся.Еще более поразительно, что этот истинный сатир мог перевоплощаться в нежного влюбленного.Книга Анри Жиделя более подробно знакомит читателей с юностью Пикассо, тогда как другие исследователи часто уделяли особое внимание лишь периоду расцвета его таланта. Автор рассказывает о судьбе женщин, которых любил мэтр; знакомит нас с Женевьевой Лапорт, описавшей Пикассо совершенно не похожим на того, каким представляли его другие возлюбленные.Пришло время взглянуть на Пабло Пикассо несколько по-иному…

Анри Гидель , Анри Жидель , Роланд Пенроуз , Франческо Галлуцци

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Прочее / Документальное
Верещагин
Верещагин

Выставки Василия Васильевича Верещагина в России, Европе, Америке вызывали столпотворение. Ценителями его творчества были Тургенев, Мусоргский, Стасов, Третьяков; Лист называл его гением живописи. Он показывал свои картины русским императорам и германскому кайзеру, называл другом президента США Т. Рузвельта, находился на войне рядом с генералом Скобелевым и адмиралом Макаровым. Художник побывал во многих тогдашних «горячих точках»: в Туркестане, на Балканах, на Филиппинах. Маршруты его путешествий пролегали по Европе, Азии, Северной Америке и Кубе. Он писал снежные вершины Гималаев, сельские церкви на Русском Севере, пустыни Центральной Азии. Верещагин повлиял на развитие движения пацифизма и был выдвинут кандидатом на присуждение первой Нобелевской премии мира.Книга Аркадия Кудри рассказывает о живописце, привыкшем жить опасно, подчас смертельно рискованно, посвятившем большинство своих произведений жестокой правде войны и погибшем как воин на корабле, потопленном вражеской миной.

Аркадий Иванович Кудря

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное