История жизни. Творение и эволюция в Библии и естествознании

Новые сомнения в достоверности библейского рассказа пробуждались из-за всё возрастающих знаний об окаменелостях... Когда в конечном итоге все приняли идею о том, что это окаменелые живые существа, обитавшие в древние эпохи, продолжала господствовать практика буквального истолкования Библии, и окаменелости интерпретировались как останки творений, стёртых с лица земли потопом во времена Ноя... (Там же, стр. 253-254)

Но факты были слишком противоречивыми, чтобы допустить гармонизацию по периодам времени:

Как бы ни различались отдельные геологические открытия, все их объединяло нечто общее: каждое очередное открытие укрепляло мнение о том, что земля должна была существовать на протяжении огромного времени. Поэтому столкновение со всеми приверженцами буквального толкования Библии было неизбежным. (Там же, стр. 252)

Богословие: Библейская критика

Поскольку стало возможным описать многие природные и небесные явления с помощью «законов природы», произошёл переход к механизации картины мира. Библейские рассказы о чудесах казались в свете этой новой логики недостоверными, а из-за этого стала бурно развиваться «библейская критика». Дело доходило до того, что библейским текстам вообще отказывали в исторической достоверности: Моисей, будто бы, не мог писать, потому что в его время якобы не было письменности, постоянно упоминаемого в Библии, Вавилона в действительности никогда не существовало. Все эти утверждения потом оказались неверными. Тем не менее, то, чего не хотели такие учёные как Галилей, Коперник и Ньютон, случилось благодаря критическому богословию: достоверность Библии была потрясена до самых основ. В конце концов это богословие объявило Библию «мифом», точно таким же, как сказания и мифы других народов. Утверждалось, что тексты были составлены намного позже того времени, которое указано в них самих, а настоящих пророчеств никогда не было. Кроме того, эти тексты были собраны из разных источников и перемешаны, а потом ещё изменены последующими редакторами. Поэтому в тексте следует искать «нестыковки, разрывы и противоречия».

Сомнения Дарвина

В жизни Дарвина, особенно в годы после его кругосветного путешествия, можно очень отчётливо увидеть влияние этих сомнений. Он сам считает такое развитие самым характерным для второй половины своей жизни! Вот что он пишет, оглядываясь на этот период:

Однако в течение этого периода [т.е. с октября 1836 г. до января 1839 г.] я постепенно пришёл к сознанию того, что Ветхий завет с его до очевидности ложной историей мира, с его Вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр. и пр., и с его приписыванием Богу чувств мстительного тирана заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря.В то время в моём уме то и дело возникал один вопрос, от которого я никак не мог отделаться… Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и в конце концов я стал совершенно неверующим. («Воспоминания», стр. 104)

Но Дарвин ни в коем случае не имел под этим в виду то, что он стал атеистом:

В самых крайних припадках моих колебаний я никогда не был атеистом в смысле отрицания существования Бога. (Штульхофер, «Кругосветное путешествие в агностицизм» – Stuhlhofer “Weltreise zum Agnostizismus”, стр. 81)

Однако он утратил веру в личностного Бога, который открывается людям в словах и делах:

Что до меня лично, то я не верю, что когда-либо было дано какое-то откровение... (Там же, стр. 84)