История жизни в авторской обработке

– Конечно, ложь, – согласилась она. – Олбри растет и с каждым днем все больше и больше походит на отца. Не так ли, Олвин?

Наконец Бригитта посмотрела на своего мужа. Горько-насмешливо.

– Каково это, Олвин, день за днем наблюдать за тем, что твой сын ходит так же, как ты, качает головой, как ты, волосы у него такие же вьющиеся, как у тебя, глаза такие же темные, как у тебя… каково это – знать, что предал позору свою жену… напрасно?

– Бригитта…

– Тяжело?

– Невыносимо.

Женщина кивнула головой.

– А ты знаешь, кто подстроил свидание, после которого я бежала? Кун. Он давно положил глаз на замок и земли, прикидываясь твоим другом, был всегда рядом во время охоты и пиров. В тот вечер в нашу спальню завели неизвестного мне рыцаря. Комната была странно освещена свечами – мы никогда не зажигали столько много свечей – словно специально это было сделано, дабы два силуэта четко виделись в окне. Пока я выгоняла непрошеного гостя, он сделал попытку обнять. Всего лишь миг – но этого оказалось достаточно, правда? Особенно если ты стоял в тот вечер у окна. Тебя провели, как слепого щенка, Олвин. А потом, когда ты пришел и не дал мне сказать и слова, когда ударил, когда я бежала с Олбри на рассвете, чтобы спрятать малыша у Пия, знаешь, кто нагнал меня в лесу? Кун и его люди. Знаешь, что было потом? Хорошо, что сына успела отдать.

– Это все ложь! – кричал Кун.

Но его никто не слушал. Олвин глаз не мог оторвать от своей жены. А она говорила и говорила. Спокойно, словно перечисляла цветы, что расцветают в саду по весне.

– А потом, Олвин, меня скрутили и увезли далеко. Поглумились. Над твоей женой, Олвин. И бросили в море. Там я и умерла бы, распоров спину о корягу. Но, как видишь, все же жива.

– Ложь!

– Хорошо, что сумел не обратить гнев на Олбри. Хорошо, что глаза и сердце увидели правду. Мальчик – твой. И жена твоя всегда была верна. Хоть все эти годы и верил в обратное.

– Ложь, – хрипел Кун.

– Ложь? – спросила Бригитта.

– Олбри, может, и сын Олвина, но ты – грязная шлюха.

– У тебя есть доказательства, Кун?

– У тебя их тоже нет.

– Госпожа! Госпожа, простите меня! – расталкивая стоявших гостей, в центр зала выбежала Эдит и упала на колени перед Бригиттой. – Это я… я во всем виновата. Это я провела того рыцаря в ваши покои! Мне обещали деньги, много денег! А я так вас ненавидела, – зарыдала женщина, – господин ни на кого не смотрел, кроме вас, ходил словно заговоренный. И я подумала, что если вы исчезнете… я совершила большой грех.

Дальше она говорить не могла. На коленях подползла к Бригитте и обняла ее ноги.

– Кто… – пересохшим горлом спросил Олвин. – Кто дал тебе денег?

– Он. – Эдит указала пальцем на Куна.

– И ты поверишь этой девке? – Кун поднялся из-за стола, непроизвольно берясь за кинжал, что висел у него на поясе.

– Но ведь это правда, – проговорила Бригитта. – Боюсь, Эдит сейчас слишком напугана, чтобы лгать. Твоя дочь собралась хозяйничать здесь, а Эдит слишком много знает. Она не глупая, она понимает, что ее дни сочтены. Она не будет лгать, потому что очень хочет жить. Правда, Эдит?

Служанка часто закивала головой.

– Не будет никакой хозяйки, – подал голос Олвин, – если ты жива, то сегодняшний брак недействителен. Я не могу взять на свое ложе твою дочь, Кун.

– Ты отказываешься от Кунии? – Рука Куна сжала рукоять кинжала.

– Да. Моя жена – Бригитта.

– Твоя жена – шлюха, которая подкупила глупую служанку, а ты позоришь мою дочь.

– Твою дочь трудно опозорить, – проговорила Бригитта. – Ибо она давно не девственница. Не поэтому ли ты отослал ее прошлым летом к морю, Кун, где в одной из лачуг Куния разродилась мертвым дитем.

Невеста побледнела. В зале послышался гул голосов. Он нарастал.

– Сегодняшний брак в любом случае недействителен, – подал голос Пий, – а те обвинения, которые прозвучали здесь, серьезны. Злодейства не могут остаться безнаказанными.

– Ни у кого из вас нет доказательств, – выплюнул Кун. – Но моя честь…

– У тебя давно ее нет, – оборвала его Бригитта. – Зато есть старый суд, который покажет, кто прав, кто виноват, и накажет злодея.

– Суд! – раздался голос поддержки за одним из столов. К нему присоединился второй, потом третий, и через некоторое время уже весь зал требовал суда.

– Готов рискнуть? – поинтересовалась Бригитта.

Кун долго смотрел на женщину. Думал. Он мог бы убить Олвина или Бригитту, но его тут же схватят. Суд – это удача. Два кубка, в одном из которых яд. Кто выпьет вино с ядом – тот и виновен. Кун не хотел умирать, но из-за стола уже вышли приглашенные лорды, они начали образовывать круг, чтобы участники суда не могли сбежать. Кун не верил в древний ритуал, он просто знал, что отступать некуда, а шанс остаться живым был равен половине.

Суды проводились старейшинами, поэтому вино по кубкам разливал Пий. Из двух сосудов – одного отравленного, другого – чистого. Сосуды были маленькими – как раз на бокал. Никто не знал, в какой чаше вино безопасное, а в какой смертельное.

Бригитта и Кун стояли друг напротив друга и смотрели глаза в глаза.

– Начинайте, – сказал Пий.