Историки железного века

С.Ю. Разин рассказывал (2013), что, будучи студентом Ульяновского пединститута, заинтересовался материалами заседаний крестьяноведческого семинара в Институте российской истории. Материалы в 90-х годах регулярно публиковались в «Отечественной истории». За их прочтением его застал Сытин. Проглядев список участников, он указал на одну фамилию: «Вот этого прочти. Он историю нутром чувствует».

Таким он вспоминается сейчас, Сергей Львович Сытин, историк-мыслитель, педагог-новатор, краевед-энтузиаст. Уроженец столицы, посвятивший всю свою профессиональную деятельность, 50 лет жизни познанию и прославлению города на самом гребне волжского берега.

Глава 9 А.В. Адо и его школа

Анатолий Васильевич Адо (1928–1995) принадлежал к мало популярной и тогда, и сейчас категории историков-концептуалистов. Фактография его не увлекала и не убеждала. Он тщательно работал с источниками, собрав огромный массив фактических данных; но накопление фактов само по себе отнюдь не было определяющим для его творческого почерка. «Для него, – свидетельствует его ученица З.А. Чеканцева, – всегда важна была рефлексивная позиция и открытость мышления при работе с фактическим материалом, и эту установку он передал своим ученикам»[1121].

«Системосозидатель» Поршнев недаром видел в Адо своего преемника. Факты укладывались у Адо в определенную систему. Такой системой явилась концепция крестьянства как субъекта Французской революции. Выстраивая эту концепцию, Адо создал историографический шедевр, и беру на себя смелость сказать – как историк этой революции и как крестьяновед – превзойти это творение едва ли кто сможет.

При этом Адо можно упрекнуть в односторонности, в поле зрения его не попадали: протестное поведение сельского населения при якобинской диктатуре, оппозиция деревни городу в снабжении продовольствием, неприятие секуляризации, наконец – контрреволюционные восстания. А.В. хорошо знал проблему, но сознательно шел на ограничение избранного предмета исследования, предполагая, очевидно, восполнить это в дальнейшем.

Мне кажется, подобная избирательная каузальность его не смущала. Довелось мне в нашем разговоре критиковать концепцию «антинародности якобинцев» В.Г. Ревуненкова за односторонность. И сослался я на ленинскую цитату из книги самого Адо о необходимости опираться «на всю сумму фактов». Адо возразил: «а разве это возможно?».

Впрочем, вопрос о сознательном ограничении поля исследования всегда сложен. В отзыве о моей кандидатской диссертации А.В., похвалив меня за разработку темы объединения различных социальных сил как предпосылки установления якобинской диктатуры, одновременно покритиковал за недооценку факторов разъединения. И при этом признал, что недостатки в данном случае являются продолжением достоинств[1122].

И вот что показательно: сосредоточившись на той категории фактического материала, что характеризовала крестьянскую революционность, Адо в своем труде выявил необходимость целостной типологии политического поведения крестьянства в его отношении со Старым порядком. А это уже, в свою очередь, привело Адо к выстраиванию новаторской концепции аграрных итогов Революции, где в центре оказалась субъектность крестьянства в постреволюционном развитии Франции.

Соглашусь с Тамарой Кондратьевой, самой ранней ученицей Адо, что именно концептуальность Адо как историка позволила ему сформировать свою школу исследователей Французской революции[1123], притом что далеко не все представители школы занимались крестьянством, а многие впоследствии вышли далеко за рамки истории Революции, да и траектории исследований его учеников разошлись в идейно-теоретическом плане.

Тема научных школ буквально ворвалась в современную отечественную историографию. Написаны многие десятки, а может быть, уже сотни «сколарных» работ[1124]. Выстраивается само понятие научной школы как группы ученых, объединенных наличием авторитетного в профессиональном сообществе лидера, отношения с которым укладываются в иерархическую структуру «учитель – ученик», и методикой исследования – «школой» в самом конкретном и буквальном смысле слова. Как правило, указанием на наличие «школы» служит последний критерий – достаточно продолжительное существование семинара, который ведет научный лидер в рамках университетского образования. Само собой, для обозначения «школы» требуется также достаточная представительность группы – наличие «учеников», которые активно проявляют себя публикациями в том направлении исследований, что было задано «учителем», руководителем семинара.