Историки железного века

Руководствуясь таким толкованием, можно выделить в изучении эпохи Французской революции несколько школ: «школа Кареева» в Петроградском университете (А.М. Ону, Я.М. Захер, И.Л. Попов-Ленский, П.П. Щеголев, Е.Н. Петров, С.Н. Данини (Глаголева), В.В. Бирюкович), «школа Лукина» в Институте красной профессуры (Н.П. Фрейберг, С.М. Моносов, Р.А. Авербух, В.М. Далин, И.П. Завитневич, С.Д. Кунисский, А.З. Манфред) и «школа Адо» в МГУ (Т.С. Кондратьева, С.Ф. Блуменау, З.А. Чеканцева, Л.А. Пименова, Е.О. Обичкина, Е.И. Лебедева, Н.Ю. Плавинская, Э.Е. Гусейнов, И.Б. Берго, А.В. Тырсенко, Д.Ю. Бовыкин).

Зачиналась школа у Г.С. Кучеренко (Д.А. Ростиславлев, С.Я. Карп, А.В. Чудинов, И.Н. Кузнецов), однако сам Геннадий Семенович, по свидетельству А.В. Чудинова, «тему Французской революции, мягко говоря, недолюбливал»[1125]. Наконец, говорили о «школе Ревуненкова», но лично я знаю лишь одного исследователя Французской революции из числа учеников Ревуненкова – Сергея Николаевича Короткова.

Несомненно, к числу представителей «школы Адо» могут быть причислены и те современные ученые, которые не прошли семинарскую «школу», занимались смежными темами, но ощущали влияние ее руководителя и в той или иной степени идентифицируют себя с ним (А.В. Ревякин, Е.И. Федосова). Очень близка была к «школе Адо» Галина Сергеевна Черткова, дипломница А.В., ученица Далина, в 80-х годах тесно сотрудничавшая с Адо в издании «Документов истории Великой французской революции». Ради точности следует отметить мобильность ученичества: Надежда Плавинская, защитив диплом у Адо, перешла в аспирантуру к Кучеренко, а Евгений Кожокин перешел «под крыло» А.В. после смерти своего научного руководителя Застенкера.

Благодаря наличию такого количества представителей в научный оборот введено обилие свидетельств о «школе Адо», воспоминаний о нем самом. Кропотливый сбор воспоминаний и вдумчивый обзор свидетельств предпринял последний из семинара Адо Д.Ю. Бовыкин[1126]. Все это помогает в моей работе и позволяет избежать подробностей научно-педагогической деятельности Анатолия Васильевича. То, что описывают коллеги, приводит меня к мысли, что Адо стал для них учителем в самом высоком смысле – и таким, кто научает азам профессии, и таким, кто способствует духовно-нравственному формированию.

И если методподготовка выдерживает в нашем университетском образовании (пока!) разнообразные пертурбации чуть ли не с позапрошлого века, то методология меняется весьма драматически, что заметно и по новейшей эволюции «школы Адо». А следовательно, и в этом отношении лидер ее заложил определенный запас прочности, который позволяет при крутой «смене вех» сохранять верность духовно-нравственным ценностям, внушенным Адо своим ученикам.

У меня специфический взгляд на школу, поскольку большинство тех, кто поименован «учениками Адо», проходили еще и мое тестирование в качестве официального оппонента. Некоторым даже «повезло» иметь меня в таком качестве дважды: при защите кандидатской и докторской диссертаций. А у С.Ф. Блуменау и Л.А. Пименовой уже и собственные ученики удостоились такой чести.

Были тяжелые случаи, и стиль «хромал», и сложности с интерпретацией диссертационного текста по ваковским требованиям имели место. Но если коротко, то повезло и мне. «Александр Владимирович[1127], бью Вам челом», – было традиционное вступление Адо, за которым следовала просьба об оппонировании. И я с радостью откликался, потому что бывал уверен в качестве диссертационного текста.

Даже получив согласие, Адо старался держать все под контролем. И продолжал заботиться о предстоящей защите: «Звонил Вам сегодня, но Вы еще в отъезде, а я завтра утром уезжаю в санаторий. Хотел напомнить Вам, что защита моего аспиранта Э. Гусейнова (“Формирование политической группировки жирондистов”), у которого Вы любезно согласились выступить референтом, состоится в октябре… Он будет Вам звонить, привезет работу»[1128]. В своей многолетней практике никогда не встречал подобной заботы руководителя о защите своего аспиранта!

Первое мое оппонирование случилось в 1979 г., в год тяжелейшего инфаркта А.В. Моей «подзащитной» выступала Зинаида Алексеевна Чеканцева. Смею так говорить, поскольку отсутствие Анатолия Васильевича накладывало на меня особые обязательства. А.В. это оценил: «Хотел, во-первых, от души – хотя и с опозданием – поблагодарить Вас за доброе отношение ваше к моей ученице З. Чеканцевой и за содержательное, интересное выступление по ее работе»[1129].

Потом последовали защиты Милы Пименовой, Жени Обичкиной, Эльмара Гусейнова. К середине 80-х, как с удовлетворением отмечал Адо, сложилось нечто подобное «клану способных молодых людей», которые учились у него – уже «что-то вроде небольшой школы»[1130].