Историко-бытовой музей XVIII в. в Петергофе: Большой Дворец

Организационным центром „воспитания" народа и борьбы с революционным движением был „святейший правительствующий синод" - совет генералов в рясах. Синод командовал и направлял деятельность основных орудий духовного влияния: печати, школ разных типов, духовной администрации в армии и пр. Массовая агитация осуществлялась путем проповедей, поучений, особых молебствий, специальных молитв по текущим политическим кампаниям", листовок и пр.

И понятно почему со стороны власти прилагалось не мало стараний к постройке, за счет извлеченных из народного кармана средств, многочисленных церквей и монастырей; в конце XIX в. строилось ежегодно до 1000 этих очагов идейной заразы, в которых „стадо христово" в течение 123 праздничных дней в году подвергалось агитационно-пропагандистской обработке.

„Обожествление" монархии

Теория „божественного" происхождения и потому вечности царской власти так же стара, как союз религии и эксплоатации труда. В России „обожествление" самодержавия началось еще в московском государстве, но особенное развитие оно получило за последние 200 лет в так называемый „императорский период".

Упразднение патриаршества сделало Петра I совместителем светской и духовной власти, „блюстителем церковного благочиния" через посредство бюрократически-организованного синода. А поскольку царь „устроен на земле богом по образу своего единоначалия" и повиноваться царю „не токмо за страх, но и за совесть сам бог повелевает", постольку его власть распостранялась и на служителей церкви. А отсюда было недалеко и до утверждения Екатерины II, что для епископов воля монарха „должна быть выше законов евангельских". И если из истории XVII века мы знаем случаи церковной оппозиции самодержавию, то в XVIII в. церковь твердо усвоила и других учила, что повиноваться монарху следует безусловно, а исправлять „злонравие и нестроение" царя можно только послушанием. Беспрекословно санкционируя все распоряжения светской власти, церковь сделалась послушным орудием крепостнической политики, а православие господствующей религией. Взаимная выгода от такого союза была еще давно откровенно сформулирована следующим изречением: „церковь есть освящение и укрепление императорской власти, а императорская власть есть сила и твердыня священства". [1]

[1 См. щит № 3.]

Непризнание „божественности" самодержавия считалось государственным преступлением. „Помышляющим, яко православные государи возводятся на престолы не по особливому на них божьему благоволению, и при помазании дарования святого духа в них не изливаются", - таким вольнодумцам грозила не только „анафема" - отлучение от церкви, но и более действительные наказания.

В борьбе со свободомыслием и неверием в „божественность" власти церковь усердно использовала все возможные средства пропаганды. Из этих средств наряду с бесконечными молитвами, поучениями и многочисленной популярной литературой особенного внимания заслуживают иконы с изображениями царей в непосредственном соседстве со святыми и даже членами „высочайшей небесной фамилии. Небольшая коллекция, собранная в церкви петергофского дворца, отличается значительным разнообразием и охватывает двухсотлетний период. То это Петр I рядом с Георгием „победоносцем", то он же с семейством и со свитой на иконе "покрова", то Екатерина II в образе великомученицы и в окружении святых. На последней иконе помещены восхваляющие ее вирши:

„Мужей святых лице сей образ представляет:

Но святость их в тебе, монархиня! сияет.

Вся церковь за сие творца благодарит,

Что благочестие тобою он хранит.

Когда свой солнце луч в струи воды бросает,

Подобный образ в них оно тогда рождает!

Преобразуемся и мы, осияваясь днем,

Который день возжег творец в лице твоем".

То же продолжалось и в XIX столетии. Члены семьи Николая неоднократно изображались ввиде ангелов, Александр III представлен в фамильярной беседе с Христом, и даже Николай II с женой и наследником изображен под непосредственной охраной небесных сил. Уместно вспомнить, что несмотря на окружение всех монархов ореолом „божественности" и провозглашение их неприкосновенности и несменяемости, церковь без всяких колебаний оправдывала и благословляла не только факты дворцовых переворотов, но и сопровождавшие их зачастую убийства „помазанников" (Петра III, Павла I).

Церковь и милитаризм