Истребитель полицейских

В конце, казалось, получаса, но на самом деле прошло минут десять, не больше, дверь красного дерева отворилась, и в приемную вошла очень красивая женщина лет сорока пяти в отлично сшитом голубом костюме. Ее каштановые волосы были сзади высоко подняты и заколоты в строгий пучок, а на лице играла приветливая улыбка.

— Детектив Хейз? — спросила она. Хейз поднялся со скамьи. — Да, — сказал он и протянул руку. — Добрый день, мэм.

— Добрый день, — откликнулась женщина, пожимая ему руку. — Я миссис Мерсер. Не угодно ли войти?

Он вошел вслед за миссис Мерсер в кабинет, отделанный панелями из того же красного дерева. Она указала ему на обитое пестрой тканью кресло с высокой спинкой, которое стояло перед очень большим письменным столом, покрытым стеклом толщиной в полдюйма. На столе лежали груды, как предположил Хейз, историй болезни в потрепанных голубых обложках. Заключенный в рамочку диплом на стене над креслом самой миссис Мерсер гласил, что некая Джералдайн Портер (наверное, так звали миссис Мерсер до замужества, решил он) получила степень бакалавра естественных наук в Бостонском университете. Второй такой же документ свидетельствовал, что Джералдайн Портер Мерсер (он оказался прав насчет девичьей фамилии) получила степень магистра на факультете психологии Корнельского университета. Стену украшали еще с десяток документов, в основном благодарности и награды от самых различных организаций и ассоциаций за превосходную лечебную работу и отличное обслуживание со стороны медицинских работников мерсеровского санатория и лично миссис Мерсер.

— Итак, детектив Хейз, чем могу быть вам полезна? — спросила она. В разговоре у нее проглядывал акцент северо-западных штатов, который почти исчез после многих лет жизни в Риверхеде. Хейз улыбнулся своей догадке, и она улыбнулась ему в ответ.

— Бостон, — ответил он одним словом.

— Почти. Вест-Ньютон.

— Это одно и то же.

— Возможно, — согласилась миссис Мерсер и снова улыбнулась. — Вы еще не объяснили мне причину своего появления у нас.

— Вчера днем был убит человек по имени Джордж Лассер, сказал Хейз, не сводя глаз с ее лица. Но взгляд ее голубых глаз остался равнодушным, и полные губы не дрогнули. Она терпеливо и молча ждала. — Его жену зовут Эстель Вэлентайн Лассер, — добавил Хейз.

— Ясно, — откликнулась миссис Мерсер.

— Ее имя говорит вам о чем-нибудь?

— Да. Она у нас лечилась.

— Совершенно верно.

— Я помню. С тех пор прошло немало лет, мистер Хейз. — Она улыбнулась. — Вас следует называть мистер Хейз или детектив Хейз? А то я в растерянности.

— Как хотите, — улыбнулся в ответ Хейз.

— Тогда мистер Хейз, — сказала она. — Миссис Лассер лечилась у нас вскоре после нашего открытия, так сказать. Мой муж открыл больницу в 1935 году, и она, по-моему, была здесь в те годы.

— Миссис Лассер поступила к вам в 1939 году, — сказал Хейз.

— Да, правильно.

— Можете ли вы об этом мне рассказать?

— О чем именно?

— Сколько она платила?

— Что?

— Ведь это частная лечебница, — сказал Хейз. — Сколько миссис Лассер платила за лечение в 1939 году?

— Не могу сказать вам точно. Придется поднять наши счета. Хотя сомневаюсь, сохранились ли они.

— Ваши финансовые документы, имеете вы в виду?

— Да. Наши медицинские архивы сохранены полностью.

— Тогда попробуйте вспомнить, хотя бы приблизительно, сколько стоило лечение в 1939 году?

— Пожалуй, сто долларов в неделю. Или сто двадцать пять. Не больше, я уверена.

— И мистер Лассер согласился нести такие расходы?

— Наверное. Его жена лечилась у нас, значит, он…

— Регулярно ли он платил?

— Не знаю, мистер Хейз. Если это важно, я попрошу выяснить, не сохранились ли счета. Но я…

— Успеем проверить это позже, — сказал Хейз. — Не можете ли вы сказать мне, сколько времени миссис Лассер пробыла здесь?

— Ее выпустили в июне 1942 года по рекомендации моего мужа.

— Был ли ваш муж убежден в то время, что миссис Лассер можно было по закону считать способной отвечать за свои действия?

— То есть дееспособной? — спросила миссис Мерсер. — По-моему, это выражение не имеет смысла. Нам, психиатрам, оно было навязано представителями судебных органов. Если вы хотите спросить, считал ли мой муж, что миссис Лассер способна жить в кругу своей семьи, да, мой муж так считал. Если вы спрашиваете, был ли он уверен, что миссис Лассер не предпримет новой попытки причинить себе или кому-нибудь другому вред, да, мой муж был в этом уверен. Более того, момент был наиболее благоприятным для ее возвращения домой. Ее болезнь, как вам, возможно, известно, началась с отъезда ее сына в школу. Или, по крайней мере, в эту пору болезнь себя проявила. А в июне 1942 года сыну было уже восемнадцать, и он должен был вернуться домой. Мой муж все это тщательно рассчитал. Естественно, он не мог предвидеть того, что произойдет с Тони.

— А что произошло, миссис Мерсер?

— Видите ли… Вы его видели?

— Да.

— У него появилась боязнь внешнего мира, — сказала миссис Мерсер.

— То есть?

— То есть он не выходит из дома.

— Не выходит или не может выйти?

— Не может, если вас так больше устраивает.