Истребитель «Родина»

Ничего существенного мембрана уже не передавала, Волков и так наговорил столько, что у Канунникова прихватило сердце. На секунду, не больше, потом все прошло — симбионты скорректировали концентрацию адреналина и все, что положено. Но в первый момент, когда Андрей объявил Серому, кто он такой и откуда он взялся, Николай подумал, что сходит с ума. Но при этом — поверил. Сразу. Почему — он не знал и сам.

«Нужно верить в лучшее», — будто бы отозвался Волков.

— Точно, пришелец, — прошептал Канунников. — Особенно если ничего другого уже не остается. Верил, верил... Во что-нибудь эдакое, чудесное или... странное. Не уйти сегодня от этого слова. Странно, что у Миссии на Земле есть серьезный противник. Мы-то для них — так, тараканы. И странно, что нас с тобой свело — еще тогда, пять лет назад. Я тебя запомнил, а то! Как же я мог не запомнить, если в твоем преступлении было... ну да, полным-полно странного. Но надеяться на то, что ты пришелец, — это уж слишком. Не настолько же я чокнутый, правильно? — Он медленно поставил пустую бутылку на пол. — Хм... А во что же я тогда верил? Ведь верил же во что-то... Не в людей, не в гуманоидов, но во что-то верил все-таки. Хрен его знает. Русский человек, что с меня взять...

Волков и Серый продолжали разговаривать, но все тише и тише. Николай напряженно вслушивался и проклинал идиотскую пиццу. Муляж дребезжал, как метла в жестяном ведре — непрерывно, невыносимо.

Пицца грохнула о крышу сильней и вдруг замолчала: автобус остановился.

* * *

Андрей посмотрел на «перфоратор» — если верить датчику, в магазине осталось еще четыре патрона. Вернув оружие Серому, он взъерошил волосы и привалился к теплому боку автобуса. Слева в дверце оказались три отверстия от короткой очереди. Андрей задумчиво провел по ним пальцем и поднял голову к луне. Ощущения победы не было.

— Тридцать шесть из тридцати шести, — с трудом выговорил Владимир. — Это «мирзоев-401», —добавил он, закидывая «перфоратор» на плечо. — Когда я служил, «мирза» еще проходила полевые испытания.

— Удобное оружие, — равнодушно отозвался Андрей. — Ваш инженер Мирзоев жил не напрасно.

— Серый! — Катя подбежала к стоявшему за автобусом «Вольво» и открыла дверь.

— Что там? — спросил он.

Из салона вывалилось тело. Голова, ударившись об асфальт, не сохранила формы — усатый был нашпигован сталью не меньше, чем его автомобиль. Андрей не мог защитить всех, ему пришлось выбирать, и выбор был очевиден. У него в мозгу словно включился калькулятор — самый примитивный: сложить и вычесть, остальное ни к чему. Серый нужен, а его партизаны — не очень. Катерина... от нее толку совсем никакого, но она нужна Серому.

Андрею понадобилось тридцать шесть выстрелов. Около девяти секунд. Тридцать шесть человек уткнулись лицами в мох у обеих обочин.

Невдалеке коптила тлеющим скатом зализанная «Тойота» — она шла первой, метрах в пятистах от колонны, но здесь, у поста, они ее нагнали. И еще две машины за расстрелянным «Вольво» — в таком же виде. Не оставляющим никаких надежд.

— Мои друзья были солдатами, — тяжело произнес Владимир. — Смерть для солдата — часть профессии.

— Это все, что ты можешь о них сказать? — тихо спросила Катя.

— И того много, — ответил он, усаживаясь на обочину.

— Ты... я тебя знала совсем другим, Серый!

Он лишь кивнул — уронил голову и поленился поднять.

— Серый, как ты можешь?

— Не вини его, — сказал Андрей. — Сколько у вас народу осталось?

— Немного. — Она отвела глаза. — Серый, Малевич, Африка... Серый?!

Катя бросилась к Владимиру и встряхнула его за плечо. Тот медленно отклонился назад и рухнул в пыльную траву.

— Серый!..

— Шуметь не нужно, — цыкнул Андрей. — Пульс пощупай. Да жив он, жив!

Катерина торопливо расстегнула на Сером куртку и ахнула: во весь живот темнело сырое пятно.

— Нож доставай, — скомандовал Андрей.

— Не смей!

— Что «не смей»? Может, и тебя надо было «не сметь»? Сейчас бы уже в холодильнике лежала. Нож!

— Да, — шепнула девушка, вынимая из рукава неженский тесак с пилой на тыльной стороне. — Только он... не совсем стерильный.

Андрей вздохнул и задрал Серому футболку. Чуть выше пупка оказалось небольшое отверстие, лихо припухшее, похожее на вздувшийся чирей. Пуля ушла внутрь и где-то там остановилась, порвав по пути все, что можно.

— Мы тебя довезем, Володя... — Катерина беспомощно обернулась к севшему на оси автобусу. — Довезем, довезем. Потерпи, ага?

— Ох, не хотел я этого. Серый и сам не хотел бы, а я уж подавно... — Андрей взял у девушки нож и, чуть помедлив, полоснул себя по левому запястью.

Рана мгновенно сошлась в рубец, выдавив по краям две алые капельки. Андрей выругался и сделал еще один разрез, глубже и длинней.

— Пошла! Ну?!

Рассеченная кожа принялась было снова стягиваться, но вдруг остановилась, словно задумалась.

— Пошла, говорю! — крикнул Андрей. — Так надо! Надо, ясно?!

Секунду не было ничего. Препарированная рука смахивала на муляж — отталкивающий, но не страшный.

Потом из поврежденной вены брызнула кровь.

Держа руку на весу, Андрей кинул нож Катерине:

— В зубы ему вставь. Быстро!

— Серый не эпилептик.