Истребитель «Родина»

— Ну ты еще!.. Повозражай мне тут! Пасть ему раскрой, да пошире.

Девушка поняла, что он собирается сделать, и это ей категорически не понравилось, но возражать она не смела. Теперь она помнила — слишком хорошо, с массой ненужных подробностей, — что ей самой пришлось пережить около часа назад.

Пилка со скрипом протиснулась между зубов и разжала Серому челюсти. Дальше Катя не смотрела. Андрей же себе этой роскоши позволить не мог. Он наблюдал, как льется струйка крови, тонкая, но непрерывная. Из него — в Серого.

Владимир судорожно мотнул головой и кашлянул. Розовые брызги, вылетев у него изо рта, окропили Андрею лицо.

— Нуты еще кобениться станешь! — гаркнул тот. — Глотай живо!

— Надеешься, это ему поможет? — обронила девушка.

— А другие предложения есть?

Она помолчала.

— Долго это будет продолжаться?

— Мне почем знать? В тебя семьсот сорок миллилитров заправили. Но с тобой все было хуже, и намного. Жрать хочу, — неожиданно заявил Андрей.

— Я тоже.

— Да я не намекаю, я прямо говорю: хочу есть! Дьявольски. У вас в тачке что-нибудь найдется?

Катерина встала и принесла из автобуса большую хрустящую упаковку.

— И пить тоже, — с опозданием добавил Андрей.

— Воды у нас не было.

Взяв пакет, он с выражением прочитал:

— «Крекеры пикантные. Паприка и чеснок». В аду бы вас так угощали.

— Не нужно... — Серый, зашевелившись, отвел от лица его руку. — Не нужно, Волков, поминать нечистого и дела его. — Он приподнялся на локте и начал брезгливо отплевываться. — Нехорошо это, Волков, Нехорошо.

— Ты!.. — Катя бросилась ему на шею. — Ты все слышал, да? Лежал и слышал? Вот же прикольно!

— И видел, и слышал, — буркнул Владимир. — И все осознавал, вот что самое поганое. Осознавал, что пью кровь, и ничего не мог... Противно было, но я не мог. Как будто мною управлял кто-то.

— Симбионты, — сказал Андрей. — Поздравляю, дружище. — Он достал платок, но, увидев свою руку, скомкал его и убрал в карман. На запястье остался лишь бледный рубец — от второго пореза. Первого не было и в помине.

— Я теперь реально бессмертен? — без энтузиазма поинтересовался Владимир.

— Не реально, а условно. Пока тебе пуля мозги не разрушит или пока Ксена не решит, что ты зажился.

— Ксена — это кто?

— Так, сука одна. Все беды от женщин, воистину. — Андрей поймал взгляд Катерины и отмахнулся: — Какая ты теперь женщина? Существо женского пола.

— Напрасно ты, Волков... — начал было Серый.

— Я помню, помню, — перебила девушка.

— Что там помнить? — Андрей поднялся и, бесцеремонно взяв ее за плечи, повернул боком к Владимиру. Правый рукав у нее был разорван или скорее прожжен, словно кто-то приложил раскаленное жало паяльника. Под прорехой виднелась почерневшая ткань и — бледно-розовая полоска на коже.

— По касательной прошло, — сказал Серый. — Это ты сейчас получила, в больнице у тебя его не было. А ты ничего не заметила?!

Катерина растерянно моргнула.

— Ни-че-го, — ответил за нее Андрей. — И ты таким же станешь.

— Это, пожалуй, перебор. — Владимир запахнул куртку и направился к микроавтобусу. — Боль нужно чувствовать. Чтобы не забываться. Она для того и дана. — Он вдруг торопливо вернулся к примятой траве и начал шарить в ней руками. — Пуля... Где моя пуля?

— Зачем тебе? Повесишь на грудь, как трофейный зуб?

— На груди у меня крест, а не зубы. Из Катюхи-то пуля вышла... А из меня?

— Серый, пока не рассветет, не найдешь, — отозвалась девушка.

— Из тебя тоже выйдет, — заверил Андрей. — Потом. С другой стороны.

— Это как? А-а-а... Теперь я факир, значит! Глотатель боеприпасов! — Владимир подхватил брошенный «перфоратор» и понес его к дороге, но, оценив повреждения минивэна, снова остановился. — Что еще хорошего?

— О водке можешь забыть, — мрачно проговорил Андрей. — Не впрок.

— Ясно. Было у меня сомнение, Волков, было. Еще когда ты нас от полиции увез. Когда между фурой и забором проскочил — на скорости, с которой нормальный человек и по автобану гнать не рискнет. А ты в такую кишку втерся, что зеркала посрывало. Я и подумал: сумасшедший? Ведь какой бы ты ни был профи, всегда остается вероятность ошибки, и профессионалы знают это лучше других. Но ты... никогда не ошибаешься, так? — Владимир указал на табло «перфоратора». — Тридцатью шестью выстрелами из тридцати шести. Сказать тебе, кого ты здесь положил? Это не подорожники, это доберманы. Подразделение «Гамма» — не самое крутое из того, что есть в природе, но... достаточно крутое, Волков, достаточно. И ты ни разу не промахнулся, передавил их, как чернику в тарелке.

— Это было похоже на рестлинг, — отстранение произнесла Катя. — Я смотрела, как он стрелял. Настолько странно, что я не могла оторваться. Да я и не успела ничего, даже с предохранителя не сняла. Андрей вел себя так, будто он в тире или на симуляторе, То есть... как будто все это понарошку. Он играл.

— Вот и за рулем тоже, — вставил Серый.

— Я стрелял по линии глаз, целиться не было времени.

— Тридцать шесть доберманов! У тебя не было времени, поэтому ты перещелкал их, не целясь... Ужас. Теперь я могу представить, как пятеро гадов прорвались сквозь охрану президентского дворца.