Истребитель ведьм

Плексиглас моментально исчез. Знаток доел палочки, выпил молока (на упаковке значилось, что “Молоко из целлюлозы получше глюкозы!”), подошел к окну и, весело насвистывая третью часть сонаты ми-бемоль Шопена, подставил лицо солнечным лучам. Стоя так, излучая радость жизни, он внезапно почувствовал укол в правую ногу. Мгновенно распластался на полу, в полном соответствии с инструкцией прикрыв голову и поджав ноги, но это оказался всего лишь роботенок для вдевания ниток в иголки, проказник-малыш с высоким уровнем интеллекта. Теперь он пищал от радости:

— Хи-хи, дяденька! Такой большой, а так плюхнулся!

— Иди прочь, малыш, — цыкнул Знаток, не в силах, однако, сдержать улыбку.

— А вот и не пойду! Роботик сейчас дяденьку иголкой ка-ак кольнет!

— Отстань, малыш! А то! — Знаток сделал грозное лицо.

— Ой-ой, дяденька сейчас выключит роботика! — Малыш заслонил рецепторы манипуляторами, и его диоды покраснели от страха.

— Ну ладно, успокойся, не выключу. Только веди себя, как следует, вдевай нитки, а не колись!

— Уй, дяденька обещает, а сам возьмет, да и выключит! Все дяденьки только и делают, что выключают! Боюся!

— Не глупи, — сказал Знаток. — Роботов никогда не выключают ни с того, ни с сего — только когда они станут непослушные или больные.

— Но себя ведь дяденька часто выключает — ни с того ни с сего?

— Случается, — признался Джон Мак-Гмм.

— А почему роботиков не выключают просто так, а дяденек — выключают?

— Вот этого никто не знает.

— А я знаю! А я знаю! — триумфально завопил роботенок. — Потому что роботики — нужные, а дяденьки — нет!

— Как тебе только в голову пришло… — Теперь Знаток рассердился всерьез.

— А вот и пришло! Дяденьки — ненужные! Ничего страшного, если все отключатся! Еще лучше будет! Роботик станет всех колоть!

И, выкрикнув эти грозные слова, малыш проворно шмыгнул в свой уголок внутри универсальной швейной машины, оставив нашего Знатока, сконфуженного, запыленного, лежащего на полу посреди всякого хлама, — пылесос слегка свихнулся и, отказываясь от мирных переговоров, продолжал забастовку.

Извлеченная из гаража аэродина выглядела как новенькая, посверкивала на солнце свежим лаком — хозяин не летал на ней с тех пор, как она вернулась из мастерской после встречи с воздушным пиратом. Наш Исследователь, моргая непривычными к дневному свету глазами, занял свое место и в ожидании Плексигласа пытался извлечь зубочисткой засевший в дупле кусочек соленой палочки — Знаток сторонился дантистов с тех пор, как они перешли при сверлении зубов на нитроглицерин. Плексиглас тем временем отдавал последние распоряжения группе роботов-охранников, призванных стеречь дом в отсутствие хозяина. Их командир, робот в чине штабс-капитана, слушал приказы, стоя вольно, безмятежно жуя кусочек изоленты. Он лишь кивнул в ответ и с развязностью, свидетельствовавшей о высокой квалификации, взялся за работу: выплюнул жвачку, дунул в ствол своей ручной бомбарды, окинул окрестности холодным взглядом идеально отшлифованных глазных линз и словно бы растворился в воздухе — скорее всего, залег за стеной. Его подчиненные заняли позиции вокруг дома.

Заняв свое место, Плексиглас задал аэродине маршрут. Однако она заявила в ответ, что не питает ни малейшей склонности к самоубийству; потом напомнила о лоции небезопасных районов воздушного пространства, посоветовала пассажирам обратиться к ближайшему психиатру, и согласилась наконец лететь, но предупредила, что преодолеет заданный ей пятнадцатимильный маршрут этапами в тысячу ярдов, не более, с получасовыми остановками, дабы приходить в себя и набираться мужества.

Что тут поделаешь? Знаток неохотно подал знак Плексигласу, и тот преспокойно достал из кармана парадной ливреи внушительную отвертку. Для вышколенного слуги не составило особого труда отыскать предохранитель, ответственный за инстинкт самосохранения аэродины, — правда, эта операция проходила под аккомпанемент воплей машины о нарушении по меньшей мере шести конвенций, посягательстве на гражданские права и жутком беззаконии.

В результате они стартовали так стремительно, что несколько крутившихся поблизости машин брызнули в стороны, даже не пытаясь напасть.

Когда они поднялись высоко. Знаток, расплющив нос о стекло иллюминатора, стал любоваться пышными султанами взрывов и изящными силуэтами баллистических ракет, пролетавших в безопасном отдалении; его слуга, положив карабин на сгиб локтя, сосредоточенно заканчивал маникюр. Путешествие было прекрасным — до той минуты, когда аэродина обратилась к пассажирам столь спокойным голосом, что у нашего Знатока мурашки забегали по спине:

— Имею честь доложить славным путешественникам, что мой автопилот вышел.

— А нельзя ли его починить, раз он вышел из строя? — тревожно спросил Значок.

— Боюсь, сэр, что этот ее рапорт нужно понимать в несколько ином смысле. — Плексиглас указал за окно. Внизу быстро уплывал купол парашюта.

— На стекло упал солнечный зайчик, а он решил, что это конец, — объяснила аэродина. — И воспользовался нашей единственной катапультой.