Истребитель ведьм

— Паршивые времена настали, — разглагольствовал Велерад, попивая из кружки. — Столько всякой погани расплодилось… В Макагаме, в горах, карликов развелось несметное число. По лесам когда-то одни волки выли, а теперь упыри, всякие там лешаки, куда ни плюнь — волколак или другая зараза. Русалки и Девы-плакальщицы хватают детишек по деревням — уже сотни случаев. Болезни, о которых прежде и не слыхивали. Ведь волосы дыбом встают! А теперь еще и это для полного счастья! — Он толкнул по столу свиток пергамента. — Неудивительно, что на ваши услуги такой спрос.

Геральт поднял голову:

— Перед вами королевское воззвание, градоправитель. Вы должны знать подробности.

Велерад откинулся в кресле, переплел пальцы на животе:

— Подробности, говоришь? Знаю, как же. Не из первых рук, но от людей надежных.

— Вот это мне и интересно. Подробности.

— Значит, все же собираешься? Ну, как знаешь. Так вот, — Велерад отхлебнул пива и понизил голос. — Наш милостивый Фолтест еще в бытность свою наследным принцем, во времена отца своего, старого Меделла, показал на что способен — а способен он был на многое… Мы-то все думали сначала, что с годами он остепенится. Но когда умер старый король, Фолтест после коронации превзошел самого себя. У нас у всех прямо-таки челюсти поотвисали. Короче, сделал он ребенка своей родной сестре Адде. Адда была чуть младше, держались они всегда вместе, никто ничего такого и не подозревал, вот разве что королева-мать… Словом, в один прекрасный день видим: Адда ходит с таким вот брюхом, а Фолтест кричит, что женится на ней. На родной сестре, смекаешь, Геральт? Положение — хуже не придумаешь. Визимир из Новиграда собрался было выдать за Фолтеста свою Дальку, прислал посольство, а нам приходится держать короля за руки-за ноги, чтобы он этих послов не прикончил. Хорошо еще, удержали, а то Визимир со зла разнес бы нас в пух и прах. Счастье еще, что братец слушался Адду, вот нам и удалось с ее помощью отговорить нашего щенка от венчания. Ну, а потом Адда родила, в назначенный природой срок, само собой. Слушай, что тогда началось. Этого, что родилось, мало кто видел — но одна повитуха сиганула из башенного окна и сломала шею, а вторая повредилась умом и до сих пор ходит дура дурочкой. А посему я думаю, что этот ублюдок, эта девочка особенной красотой не отличалась. Умерла она почти тут же — сдается мне, ей не спешили перевязать пуповину. Адда, на свое счастье, родов не пережила. А потом, братец ты мой, Фолтест снова свалял дурака. Ублюдка надо было бы сжечь или там закопать на пустыре, а не класть в саркофаг, в дворцовую усыпальницу.

— Поздно теперь каяться, — поднял голову Геральт. — Но в любом случае нужно было призвать кого-то из Ведающих.

— Ты про тех мошенников в усыпанных звездами колпаках? Ну как же, их штук десять слетелось, как только узнали, что лежит в саркофаге. И вылазит по ночам. Но вылазить оно начало не сразу, нет. Семь лет после погребения прошли спокойно. Но вот однажды, в полнолуние — во дворце верещанье, вопли, беготня! Ну, да ты сам знаешь, читал воззвание. За эти годы младенец подрос в гробу, а особенно подросли у него зубки. Упырица, одним словом. Жаль, что ты не видел ее жертв. Вблизи, как я видел. Тогда обошел бы ты Стужню десятой дорогой.

Геральт молчал.

— И вот собрал к нам Фолтест ораву чародеев. Цапались они друг с другом отчаянно, едва не подрались этими своими посохами — интересно, зачем они их носят, собак, что ли, отгонять, когда на них спустят песиков? Часто ведь спускают, сдается мне., Прости, Геральт, если у тебя другое мнение о чародеях. Наверняка другое, как у ведуна. Но для меня они — дурни и дармоеды. Вот вас, ведунов, люди больше уважают. Вы по крайней мере — как бы это выразиться? — более практичные.

Геральт усмехнулся, но ничего не сказал.