Истребители

Нет надобности говорить о том, что командующий издал жесткий приказ и строго наказал руководящий состав штурмового авиаполка и штурмовой авиадивизии. На войне много тяжелых потерь, и потому во сто крат тяжелее потери ничем не оправданные. Это тяжелое летное происшествие запомнилось ветеранам дивизии на многие годы. День 17 января 1945 года стал черным в 900-м полку и в дивизии.

* * *

К исходу дня 18 января войска фронта прорвали оборону противника на фронте 65 километров и продвинулись в глубину на 20–30 километров. Авиация 1-й и 3-й воздушных армий совершила 10350 (!) самолето-вылетов. Из этого числа около четверти всех вылетов было сделано в ночное время. Всем своим составом в этот день вылетала 6-я гвардейская бомбардировочная авиадивизия и дважды — 1-я гвардейская штурмовая. Наши истребители сопровождали штурмовиков.

Столь активная поддержка авиации сыграла важную роль в прорыве вражеской обороны. Военный совет фронта разослал авиационным частям и соединениям благодарственные телеграммы.

Весь день на главном направлении шли упорнейшие бои. Гитлеровцы предпринимали яростные контратаки, чтобы ликвидировать прорыв. Ожесточение столкнулось с ожесточением, ярость — с яростью, отчаяние — с непреклонной волей наших наступающих частей. Наибольшего успеха добилась в тот день 39-я армия. В полосе ее [351] наступления был введен в прорыв 1-й танковый корпус. Во взаимодействии с ним стрелковые соединения 39-й армии преодолели сопротивление фашистов, оборонявших хорошо укрепленный Ильменхорстский район и продвинулись вперед на 25–30 километров. Это был крупный успех.

* * *

20 января решением командующего фронтом с рубежа реки Инстер (на стыке 39-й и 5-й армий) была введена в сражение 11-я гвардейская, которая до сих пор находилась в составе второго эшелона. Вскоре ее правофланговый 8-й гвардейский корпус во взаимодействии с 1-м танковым обошел инстербургскую группировку противника с запада. А 16-й и 36-й гвардейские стрелковые корпуса этой армии вместе с танкистами 2-го гвардейского танкового корпуса подошли к Инстербургу с севера.

Инстербургская группировка противника, как уже отмечалось, была наиболее крупной в центральной части Восточной Пруссии. Как и следовало ожидать, с развитием нашего наступления заметно повысила свою боевую и разведывательную активность авиация противника. Над полем боя стали появляться группы бомбардировщиков Ю-88 (реже — Ю-87) и большие группы (от 20 до 60 самолетов) «фокке-вульфов». Люфтваффе пытались сорвать или хотя бы замедлить темп продвижения наших войск. Однако мы сразу обратили внимание на то, что даже при налетах большими группами гитлеровские пилоты испытывают неуверенность и страх, и при первом же их сбитом самолете сбрасывают бомбы куда попало и немедленно пускаются наутек. Точно так же вели себя и истребители.

С вводом в сражение 11-й гвардейской 1-я гвардейская штурмовая и наша 240-я дивизии целиком переключились на поддержку соединений армии. 20 января истребители совершили 216 боевых вылетов на сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков. Кроме того, 58 вылетов мы совершили на воздушную разведку. Но в последующие дни, вплоть до 25 января, погода резко ухудшилась. Лишь 26 января на отдельных участках распогодилось, и авиация смогла оказать пехоте кое-какую помощь, но она была в целом мизерной. Летчики нашей дивизии, например, 26 января произвели только 10 вылетов на воздушную разведку. Но уже на следующий день мы совершили 50 вылетов на сопровождение «ильюшиных»; 28 января — [352] 107 вылетов на прикрытие штурмовиков и пикировщиков. В последние дни января — снова ухудшение погоды...

Из этих данных видно, что из-за крайне неустойчивой погоды авиация не всегда могла оказывать поддержку наземным войскам в полную силу. А в те дни, когда мы совершали по нескольку боевых вылетов, каждый из них проходил на пределе возможностей. Как правило, вылетали только лучшие летчики и только в тех случаях, когда на том или ином участке действительно складывалась критическая ситуация. Так было и в последние дни января, когда наши войска подошли к укреплениям внешнего оборонительного обвода города-крепости Кенигсберга. Но в период разгрома инстербургской группировки и продвижения к Кенигсбергу погода в основном была нелетная.

Но даже в пасмурные дни на авиацию возлагалась задача, которую снять с нее никто не мог. Речь идет о воздушной разведке. Ее приходилось вести на предельно малых высотах. По низко летящему самолету, как известно, бьют из всех видов оружия. Это, конечно, приводило к потерям.

Спустя много лет после войны мне попала в архиве на глаза телефонограмма, точнее, запись телефонных разговоров между офицерами штабов воздушной армии и 240-й дивизии. Этот разговор, отрывок (односторонний) из которого я здесь хочу привести, красноречиво характеризует отношение к разведке в те дни.