Читаем Истребители полностью

Шла обычная, можно даже сказать, ленивая перестрелка, когда между отдельными выстрелами возникают отчетливые паузы. Человеку, далекому от фронтовой обстановки, вероятно, могло бы показаться, что одна сторона отвечает только потому, что стреляет другая. На самом деле такая дуэль очень коварна: идет пристрелка артиллерией местности с обеих сторон, и в ходе ее огонь бывает очень точным и наносит серьезные потери.

С НП мне наблюдать было неудобно, и я вышел в траншею. Смотрю, рядом стоит офицер и, широко улыбаясь, смотрит на меня. «Макарченков!» — обрадовался я.

Встретились мы уже в третий раз на этой войне. Встретились как старые друзья, на этот раз — под стенами Кенигсберга.

Константин Иванович рассказал мне о крайне тяжелых боях. Сам он несколько раз был легко контужен, нередко попадал в трудные ситуации и, как считал, случайно остался жив. Его полк, как и другие, понес большие потери.

Он рассказывал, а я думал, что, несмотря ни на что, вот он, тут, рядом со мной. На фоне его рассказа это действительно граничило с чудом.

Чтобы лучше видеть позиции противника, мы встали на ящик из-под снарядов, и Макарченков стал мне показывать огневые точки гитлеровцев, наиболее укрепленные участки их обороны — с дотами, дзотами. Показывал не спеша, дотошно, как специалист, для которого расшифровка вражеского переднего края — дело привычное. Так оно, впрочем, и было — не только по собственному впечатлению, но и по отзывам командиров я знал, что К. И. Макарченков был опытным, хорошо подготовленным офицером. Для артиллерии особо важными целями всегда были КП, НП, узлы связи, и Константин Иванович показывал мне все эти точки, раскрытые нашими наблюдателями.

Между тем перестрелка продолжалась, и скоро я стал [378] различать в ней какие-то ритмы. То огонь становился более активным и, как могло показаться на слух, повсеместным, то вдруг наступал ощутимый спад, и можно было просто считать отдельные выстрелы с обеих сторон. Казалось, еще несколько их, и перестрелка прекратится. Но огонь вдруг снова начинал нарастать как волна. При полете снарядов и пуль в воздухе рождается много звуков: и свист, и гул, и непонятный шелестящий шум со множеством оттенков. Разобраться в этих звуках без привычки трудно, создается впечатление, что все летит именно в твою сторону. Однако люди, воюющие на земле, прекрасно разбираются во всей этой «музыке», очень быстро выделяют из множества шумов реально опасные и успевают реагировать. Не всегда, конечно, успевают (недаром в пехоте была и такая поговорка, что «своего» снаряда никогда не услышишь), но все же навык этот для каждого пехотинца привычен. Я довольно много для авиатора времени в разные периоды провел на своем КП, расположенном на переднем крае, и кое-чему научился. Однако это, конечно, ни в какое сравнение не шло с тренированностью пехотинца, чья жизнь на фронте постоянно проходит под огнем. У меня, по крайней мере, такой четкой реакции на звук летящего снаряда, мины или пули не было.

Стоя в траншее на снарядном ящике, я слушал Макарченкова и думал о том, что день выдался довольно напряженный. Сначала — с рассвета и до середины дня — в напряжении держала ситуация в корпусе П. К. Кошевого, потом — поездка в 16-й стрелковый корпус на передний край. Но при этом я был доволен тем, что заехал в 16-й корпус. Во-первых, встретился с Константином Ивановичем (ради одного этого стоило ехать), во-вторых, теперь я имел неплохое представление об обороне противника на одном из важнейших направлений. Стало быть, когда мой НП переместится, многое здесь мне уже будет знакомо. Словом, день выдался продуктивный, и можно было наконец уезжать в свою дивизию. Примерно так я рассуждал, когда Макарченков вдруг толкнул меня с такой силой, что я от неожиданности моментально полетел с ящика на дно траншеи вправо от того места, где стоял. И тут же раздался большой силы взрыв.

Полуоглушенного, меня засыпало землей. Вероятно, меня откопали моментально, но я времени не ощущал и ничего не слышал. Слух возвращался медленно, и до меня не сразу доходило, что произошло. [379]

Оказалось, в то место, где я стоял, угодил снаряд. Он пробил верхнюю часть бруствера, и, если бы не Константин Иванович, меня бы разнесло в куски. Как он успел среагировать? Сказалась та быстрая подсознательная реакция, о которой я говорил. Спаситель мой — тоже весь обсыпанный землей — стоял рядом. Я обнял его. Признателен ему всю жизнь.

Когда слух понемногу восстановился, я стал слышать и понимать, что говорит командир дивизии.

— Вот мой спаситель, — сказал я, указывая на Макарченкова.

Генерал И. Д. Бурмаков в ответ на это заметил, что Макарченков — отважный и опытнейший командир. Тут как раз приехал мой заместитель полковник Николаев и доложил, что место для пункта наведения выбрано, расчет подобран хорошо, радиостанция работает. Уточнив все необходимое, я наконец выехал к себе в штаб.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное