Истринский цикл

В этот раз они ехали на повозке, в которой лежало снаряжение для боя. Утро было ещё раннее, и, несмотря на солнце, на пыльных улицах было нежарко. На кривых улицах уже суетился разнообразный, пёстрый народ торговцы всякой всячиной, зеленщики, водоносы, курились жаровни с жареным мясом. Влад осмотрелся – город спускался к морю, сверкающему под солнцем, как, огромное зелёное зеркало, выше него, виднелись горы, с шапками снега и тёмно-зелёной порослью леса. Влад прикинул – его увезли к югу, сейчас он находился возле моря – значит ему добираться домой или морем, или идти через лес. Что в лесу – неизвестно, на море – а как попасть на корабль? Он усмехнулся – рассуждает, как будто дело уже решено и ему осталось только выбрать путь бегства. Накатили мысли о доме, воспоминания – ну зачем он полез в пыточную один? Почему оставил вверху телохранителя, а не взял с собой? (Интересно – а чем бы он помог? Спрыгнул бы за ним? Глупо, однако…) Почему на удосужился восполнить запасы силы в узле? Её, к началу штурма двери, было около половины, потом максимум использования при ударах по ней… вот оставшаяся и ушла на регенерацию – видимо повреждения органов были очень серьёзны, если ушло столько энергии. Не зря он был так истощён. Понадеялся что амулет полон, как запасной аккумулятор? Понадеялся. Страх потерял, как говорится – всё удавалось, защита полная, Силы хватало – ну, казалось бы – кто может противостоять ему? Нашлись такие. Ну да ладно – долго он не задержится рабом.

Повозка въехала во двор – вокруг суетилась челядь торговца, стояли ещё повозки – похоже конкурент его «ланисты» приволок сюда половину своих рабских казарм – вероятно хотел показать товар лицом. Ну, после того, как его заколбасят. Здоровенные, лоснящиеся на солнце бойцы перешёптывались, с усмешкой поглядывая на его худое, мосластое тело. Он не обращал на них внимания – что толку их рассматривать, налаживать какой-то контакт, разговаривать – это существа без пола, возраста и души, которых ему надо убить, чтобы выжить. Тут не до сантиментов и рассуждений. Или его убьют, или он их. Так что – «Сдохни ты сегодня, а я завтра!»

«Ланиста» принёс ему попить, не предлагая еды – стандартная практика – при ранении в живот, на голодный желудок больше шансов выжить. Да он и не хотел с утра есть – дурная привычка ещё с молодости – единственно, что мог засунуть в себя по утрам – яйцо, сваренное всмятку. Он опять задумался – «Как всё не вовремя! А разве беды бывают вовремя? Так всегда бывало – человек только поднялся – всё есть – деньги, благополучие, свобода – и вдруг тюк! – по темечку. И всё кончается. Жареный петух клюнул и всё кончилось. Ну, ничего… я верну себе свою жизнь! Хрен вам всем!»

Прозвучал гонг и на арену вызвали Влада и первого противника. Вышел молодой, высокий парень крепкого телосложения, в открытом шлеме, с круглым щитом сантиметров шестидесяти в диаметре, с торчащим в центре умбона острым штырём. На руке, которой он держал щит. Был надет наплечник – то есть получалось, что вся рука была практически недоступна для ударов. Его оружие составлял огромный скимитар, с которым он, явно, управлялся ловко – парень был силён как бык.

На «трибунах» сидели зрители – хозяин арены, его супруга в полупрозрачном одеянии, гость, со своей супругой – дамой постарше, но тоже не отягощающей себя излишними одеждами, их телохранители, парящиеся в полном боевом облачении – чешуйчатой броне и шлемах, различные прихлебатели магнатов, слуги, приносящие им прохладительные напитки и закуску – в общем, все, кто мог присутствовать и кому было интересно. Уже прошёл слух о большом закладе двух богачей и все, кто мог попасть на зрелище, были тут.

Хозяин арены встал, и подняв руку, заставил стихнуть гомон вокруг арены:

– Эти игры проводятся в честь моей любимой супруги Амалии, которой сегодня исполняется… не скажу сколько лет – он улыбнулся и покосился на ехидно улыбающуюся девушку. Надеюсь, что все бойцы покажут своё умение и не умалят наш сегодняшний праздник! Начинайте.

Камбаз сел на место и все присутствующие жадно уставились на арену, в ожидании начала боя.

Влад покосился на трибуну – своим острым зрением он видел, как мужчины напряжённо, и нарочито бесстрастно смотрят на бойцов, показывая, что им в обще-то безразлично – проиграют они деньги или нет, а главное ведь – красивое зрелище! Но Влад так и чувствовал исходящий от них запах жадности, опасений за свои деньги, острое волнение, будоражащее их кровь. Он прощупал женщин магнатов – и поразился – их буквально захлестнула волна похоти, поглотившая все другие ощущения, – он как будто глянул на арену их глазами – два самца сходятся на арене, почти обнажённые, в одеянии, почти не скрывающем их сильных, пахнущих сексом и животной силой, тел. Для них бойцы были нечто средним между животными и фаллоимитаторами. Они хотели этих бойцов, как запретного удовольствия, одновременно, слегка стыдясь своих желаний.