Исцеление смертью

Лучше бы они усыпили его. Мир вокруг тогда бы исчез... А он бы умер.

Томас резко открыл глаза. Потом закрыл. Сердце гулко бухало в груди, ладони взмокли от пота, и тут он обнаружил, что цепляется скрюченными пальцами за простыни. Способность двигаться возвращалась к нему! Пусть медленно, но всё же. Он опять открыл глаза. И снова над головой мелькали лампы. Поворот, затем ещё один... Отчаяние душило юношу. Похоже, до операции дело не дойдёт — смерть настигнет его раньше.

— Я... — начал он и не смог продолжить.

— Что? — спросил Кристенсен, пристально вглядываясь в его лицо.

Томас снова попытался заговорить, но прежде чем ему удалось произнести хотя бы один звук, коридор сотрясся от взрыва. Кристенсен споткнулся, и, пытаясь удержаться на ногах, попробовал ухватиться за каталку, но та выскользнула из его рук, понеслась наискось вперёд и врезалась в правую стенку, отскочила, развернулась и ударилась о противоположную стену. Томас всё ещё был парализован и ничего не мог поделать.

С той стороны, где раздался взрыв, послышались вопли. Но вскоре они затихли; доктор поднялся на ноги и кинулся к каталке. Схватившись за поручни, он протолкнул её сквозь дверь в операционную, где их уже ожидала целая команда врачей и медсестёр, одетых в зелёные робы.

Кристенсен принялся отдавать распоряжения:

— Нам нужно торопиться! Всем занять свои места! Лиза, дай ему полный наркоз. Шевелись!

— Но мы ещё не закончили приготовле... — заикнулась было какая-то малорослая дамочка — наверно, Лиза.

— Чёрт с ними! Насколько я понимаю, скоро всё это место полетит к дьяволу, так что возиться некогда!

Он подкатил каталку к операционному столу; каталка ещё не успела остановиться, как несколько пар уже рук подхватили Томаса и переложили на стол. Вокруг него замельтешило по крайней мере человек десять врачей и медсестёр. Он почувствовал укол в руку — коротышка ввела ему в вену иглу капельницы.

Пока всё, что Томасу удавалось — это слегка пошевелить пальцами.

Вся операционная пришла в движение. Лампы установили прямо над распростёртым на столе юношей; в тело ему навтыкали каких-то непонятных штуковин; запели мониторы, загудели машины; в палате стоял шум множества голосов — все говорили наперебой.

Ослепительный свет бил по глазам, комната вращалась, хотя на самом деле Томас лежал совершенно неподвижно. В душе его не осталось ничего, кроме безмерного страха. Ещё секунда — и его не станет.

«Надеюсь, у них хоть что-то получится», — подумал он и через мгновение погрузился в наркотический дурман.

Мир померк.

Глава 62

Тьма. Безграничная, вечная пустота, ничто. И тонкая, нитевидная трещинка света — лишь она помогала Томасу осознать саму эту пустоту. Где-то очень далеко брезжила одна единственная мысль: должно быть, он спит, в нём поддерживают жизнь, чтобы лучше исследовать его мозг, снимая слой за слоем.

Так что пока ещё он жив.

Плывя в этом непостижимом плотном мраке, он вдруг услышал голос. Кто-то звал его по имени.

«Томас! Томас!»

Нужно найти этот голос, уцепиться за него. И Томас двинулся на зов.

Навстречу своему имени.

Глава 63

— Томас, я верю в тебя! — сквозь наркотический туман вновь прорезался женский голос. Незнакомый голос, в котором звучали одновременно мягкость и властность. Пытаясь сбросить оцепенение, Томас услышал собственный стон, ощутил, как ворочается на постели...

Наконец он раскрыл глаза, едва не ослеп от яркого света ламп, сморгнул и только тогда заметил, как за таинственной женщиной, вернувшей его к жизни, закрылась дверь.

— Подождите! — хотел он крикнуть ей вслед, но из горла вырвался лишь хрип.

Собрав в кулак всю свою волю, он сумел приподняться на локтях. В комнате больше никого не было. Откуда-то издалёка доносились крики да изредка — грохот, похожий на раскаты грома. Сознание постепенно прояснялось; от былой наркотической одури осталось лишь небольшое головокружение, но в основном он чувствовал себя совсем даже неплохо. Из чего следовал вывод: если только наука внезапно не научилась творить чудеса, то его мозг остался при нём.

Его внимание привлекла папка, лежащая на тумбочке рядом с койкой. На ней большими красными буквами было написано: «Томасу». Он спустил ноги на пол, сел на краешек кровати и нетерпеливо схватил папку.

Внутри лежали два листка. На первом была карта ПОРОКа с нарисованными чёрным маркером линиями, пересекающими комплекс в нескольких направлениях. Второй представлял собой письмо, подпись под ним гласила: канцлер Пейдж. Он отложил карту и принялся за письмо.