Исцели меня

- Это и есть мое истинное лицо. А если бы я притворялся тем, кем не являюсь, после посещения оперы я бы навешал тебе такой знатной лапши на уши и так тебя обработал, что максимум через неделю, ты бы уже делила со мной постель. Добровольно, конечно. Все, Сонь, давай жить дружно, я, правда, устал. У меня не было в планах провести вечер вот так.

- Что-то я в этом сомневаюсь.

- А ты не сомневайся и расслабься.

- Ты издеваешься?! - в очередной раз не выдерживаю я, когда Бестужев начинает снимать с себя рубашку. - Что ты делаешь?

- Раздеваюсь. Я в душ пойду. Если ты не против в твой.

- Он тебе не подойдет, он сидячий. И вообще, уйди отсюда, не надо мне светить своим телом.

- Еще одно раздражающее меня слово в таком тоне, и я начну пользоваться тем, чем ты говорила. А именно, возможностями Вари. Буду носить тебя на унитаз. Кажется, это будет тебе не по нраву, - скидывает с себя полностью рубашку, а я вместо того, чтобы отвернуться, почему-то смотрю на его тело в упор. И все же Бестужев не волосатый. Грудь гладкая. И нормальная. Не дрыщ и не качок, что собственно, я уже и отмечала в парке. А может спина у него как у медведя? Фу.

- Соня, это что еще такое? - выводит меня из раздумий голос Бестужева.

- Что?

- Куда ты так пристально смотришь?

- Не туда, куда бы тебе хотелось.

- А куда мне хочется? - приподнимет вверх брови.

- Отвали от меня, по-хорошему прошу. Ты собирался мыться, вот и мойся. Я соврала, в моем душе ты поместишься, так что иди.

- И все же? Куда смотрела?

- На твою бороду. Она трындец какая стремная.

- Хочешь, чтобы я ее сбрил? - подходит ближе ко мне.

- Хочу, - не задумываясь бросаю я, поднимая взгляд на его лицо. - Мне она не нравится. Ты с ней старый. Люди, наверняка, думают, что ты мой папуля, - с ехидством в голосе отмечаю я, смотря прямо ему в глаза. Кажется, впервые вот так близко и долго. И все же, первой не выдерживаю я и отворачиваюсь к окну.

- Ну ладно, сбреем прямо сейчас, - сказать, что я удивлена – ничего не сказать.

Украдкой поворачиваю голову, наблюдая за тем, как Бестужев роется в чемодане. Во-первых, спина у него тоже не волосатая. Вот это прям неимоверное облегчение. Не знаю почему, но прям отлегло. У меня нет желания его потрогать, но вот отсутствие растительности на теле – радует. Если несколько секунд назад я была удивлена, то, когда Глеб выпрямился во весь рост с электрической бритвой в руках – я откровенно повеселела.

- Держи, - подает мне в руки.

- Ты серьезно?

- Вполне, - присаживается рядом, при этом кладет руки на мои ноги.

- Убери свои ладони.

- Ты замерзла? - игнорирует мои слова.

- Нет, - не задумываясь вру я, убирая его руки. - Так что, можно реально брить?

- Да, брей, конечно.

Тянусь к нему и, сама того не осознавая, касаюсь кончиками пальцев его бороды. От чего-то становится смешно. Так смешно, что я прикусываю губу. Включаю бритву и подношу к его бороде.

- Ты что делаешь? - вдруг спрашивает Глеб.

- А что не так?

- Не для бритвы папа ягодку растил.

- В смысле?

- Желательно в здравом. Себя брей, причем налысо.

- Ты больной что ли? - откидываюсь спиной на стену и выключаю бритву.

- Уже неоднократно говорил, что я здоров. Ты захотела, чтобы я сбрил бороду, а я хочу, чтобы ты побрилась налысо. Вот и все, - невозмутимо бросает Бестужев.

- Мне нравятся мои волосы. И лысой я буду некрасивой.

- А мне нравится моя борода. Вот и проанализируй почему я должен тебе уступать в этом вопросе, если ты не хочешь исполнить мое желание.

- Это разные вещи!

- Одинаковые.

- Забирай свою бритву и хватит сидеть здесь полуголым, - кидаю бритву, вот только Глеб никак не реагирует на мой бросок. - У вас плохая реакция, Глеб Александрович, детей не будет. А знаешь, вообще-то не мудрено, с такой-то выбранной супругой, - окидываю взглядом свои ноги. - Может стоит еще одуматься, детей-то надо родить.

- Не беспокойся за меня, Соня, мне не нужны больше дети.

- В смысле больше? У тебя есть дети? - скрыть любопытство и шок не удалось совсем.

- Да, у меня есть дочь, - как ни в чем не бывало бросает Глеб и встает с места. - Пойду все же приму душ.

Сказать, что я в шоке – ничего не сказать. Не знаю почему, но на душе стало как-то… неприятно. Дочь. А где ее мать? Сколько ей вообще лет? А ведь, по сути, я ничего не знаю о Глебе. В очередной раз за последние полчаса стало не по себе. И холодно, черт возьми. Чего я, дура такая, не попросила перенести меня на кровать или хотя бы подать мне покрывало?

Дочь… трындец, представляю какая там может быть интеллектуалка-зануда. Она же меня со свету сживет, если я все же попаду в дом Бестужева. А может она еще маленькая и не успела нахвататься от папаши? Нет, даже, если там какая-нибудь шестилетка, то я все равно буду выглядеть особой с выраженной интеллектуальной недоразвитостью.

- А вот душ у тебя, Соня, вполне удобный. Я оценил, - резко поворачиваюсь на голос Бестужева. Сглатываю, осознавая, что он в одном полотенце вокруг бедер. Вот спрашивается на фига?!