Итак, вас публично опозорили. Как незнакомцы из социальных сетей превращаются в палачей

Из всех людей, что я знаю, никто не выбирался из публичного скандала так безупречно, как это сделал Макс Мосли. Могущественный и до сих пор не особенно нравящийся людям общественный деятель, глава Международной автомобильной федерации, заправляющей «Формулой-1», попал в кадр скрытых камер таблоида «Ньюз оф зе уорлд» при самых непристойных обстоятельствах, какие только можно себе представить, особенно учитывая его связь с нацизмом. И тем не менее он смог выйти сухим из воды. Еще более сухим, чем раньше. Он нравился людям больше прежнего. Некоторые даже считали его поборником нашего права не испытывать стыда. Я так считал. И теперь стать Максом мечтал каждый, кто попал в публичный скандал. Мне хотелось, чтобы он поэтапно рассказал, как ему это удалось.

Но он выглядел так, словно его смутил мой вопрос.

– Мне плохо дается рефлексия, – сказал он.

– Но должны же у вас быть хоть какие-то догадки, – сказал я. – Тем воскресным утром вы стояли у газетного киоска и читали статью в «Ньюз оф зе уорлд»…

– Все было так внезапно, – сказал Макс. – Вжух. Я сразу понял: «Это война». – Он осекся и взглянул на меня, чтобы сказать: – Извините, но я правда не занимаюсь самокопанием.

Думаю, ему было столь же интересно разгадать эту загадку, как и мне. Но он не знал ответа.

– У вас было своеобразное детство… – попытался я еще раз.

– Полагаю, мое взросление несколько закалило меня, – сказал он. – С самых ранних лет я понял, что мои родители не похожи на родителей других детей…

До заголовка про Извращенную нацистскую оргию Макс Мосли был известен благодаря – если только вы не были фанатом «Формулы-1» – своим родителям. Отцом Макса был Освальд Мосли, в 1932 году основавший Британский союз фашистов. В Лондоне он выступал с речами, подобными Нюрнбергской; освистывающих его людей освещали прожекторами и избивали на глазах у толпы. Освальд Мосли в это время стоял на сцене и смотрел. Матерью Макса была прекрасная аристократка Диана Митфорд. Она и ее сестра Юнити были без ума от Гитлера – с которым у обеих сложились дружеские отношения – и писали друг другу письма, подобные вот этому, отправленному от Юнити Диане:

23 декабря 1935

[…] Фюрер был просто изумителен, в самом прекрасном расположении духа, очень радостный. Подавали два супа, и он подкинул монетку, чтобы решить, какой из них взять, и это было так мило с его стороны. Он спрашивал о тебе, и я сказала, что ты скоро прибудешь. Он много говорил о евреях, что довольно прелестно. […]

С любовью, и Хайль Гитлер!

Бобо

Гитлер присутствовал на свадьбе Освальда Мосли и Дианы Митфорд, которая состоялась в 1936 году в доме Йозефа Геббельса. В 1940 родился Макс, и когда ему было всего несколько месяцев, его родителей поместили на время войны в тюрьму Холловэй на севере Лондона. Такими были его первые воспоминания: посещение находящихся в заключении родителей, «что не кажется тебе странным в три года, но когда ты взрослеешь, то начинаешь осознавать, что они не нравятся довольно большой части общества. Но тем не менее они мои родители, так что я целиком был на их стороне. Когда кто-то пытался затеять со мной спор на тему отца, мне было легко выиграть, потому что у меня на руках были все факты».

– Что из того, что люди говорили о вашем отце, не было правдой? – спросил я.

– Ну, например, «Он был приятелем Гитлера». Не вдаваясь в детали, хорошо это или плохо, я точно знаю, что он виделся с Гитлером два раза в жизни, и тот ему, на самом деле, не особо понравился. Мама, без всяких сомнений, приходилась ему другом, как и ее сестра, но не отец.

– Почему ему не нравился Гитлер? – спросил я.

– Думаю, он считал его… – Макс скорчил рожицу.

– Как будто ни о чем?

– Кем-то вроде позера, – согласился Макс. – Насколько мог бы считать англичанин такого рода. Но при этом они довольно неплохо сошлись с Муссолини, о котором можно сказать все то же самое. Подозреваю, что он видел в Гитлере другого человека, который занимался тем же, что и он, но куда больше в этом преуспевал. А моей матери он нравился. Не думаю, что между ними была какая-то интрижка, но… ну, это видно. Тем не менее. Для меня вся эта история была одним сплошным неудобством и тяжким бременем.

Макс переметнулся в мир автоспорта. Там до его отца никому не было дела. В 2000 году он заявил в интервью журналу «Автоспорт», что почувствовал себя на своем месте, когда услышал, как кто-то сказал: «Мосли? Наверное, родственник Альфа Мосли, специалиста по автотюнингу». Максу было за двадцать, когда он начал карьеру автогонщика, и тогда же он впервые побывал в садо-мазо клубе.

– В таких местах комфортно находиться? – спросил я. – Это успокаивает?