Итальянская комедия Возрождения

Пролог. Любезнейшие дамы, поскольку я потратил уйму времени на этого гишпанца, не стану вдаваться в те премудрости, о коих нынче намерен был с вами потолковать. Скажу лишь, что «Оглушенные» преданы вам, как никогда, и всеми своими достоинствами обязаны единственно вам; и с каждым днем яснее видят, что без вас их дело худо, ибо на всем белом свете не сыщется никого, кто был бы для них нужнее вас. Посему они нижайше просят вас благосклонно отнестись к этой комедии, ибо все в ваших руках: ежели отдадите предпочтение присутствующим здесь кавалерам, то и наша комедия пройдет нечувствительно, но ежели, напротив, предпочтете нас и одарите нас своим вниманием, все остальные пойдут по вашим стопам. Душевно просим вас, любезнейшие дамы, не пренебречь нами. Мы предстанем перед вами по первому вашему зову и уж в грязь лицом не ударим. А в награду за этакую вашу благосклонность мы беремся преподать в нашей комедии урок того, как постоянство в любви (отсюда и название комедии) всенепременно ведет к счастливой развязке и как глубоко заблуждаются те, кто предаются любовным излишествам, ибо сострадательнейший бог Амур никогда не оставляет преданных ему слуг. Полагаю, этого довольно. Когда же злые языки, желая, по обыкновению, опорочить нашу комедию, станут дивиться, как это действующие в ней гишпанцы вдруг заговорили на тосканский манер, ответствуйте им, что продолжительная наша беседа обучила их не только тосканскому наречью, но и много чему еще. Прощайте.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Мессер Джаннино, молодой человек, и Верджилио, слуга.

Мессер Джаннино. Сказано тебе, Верджилио: хоть в лепешку расшибись, а дело это сладь. Разыщи Маркетто и выведай, соизволила эта неблагодарная Лукреция принять ожерелье или, отвергнув его, как и прочие мои дары, упрямо желает моей смерти.

Верджилио. Хозяин, Маркетто мне так приговаривает: жди тут от слов проку — много толков, да мало толку. И то верно: склонить Лукрецию к замужеству или к чему такому еще — пустая затея. И не подумайте, будто Маркетто замыслил сорвать с этого изрядный куш, Боже упаси. Уж ему-то в преданности и усердии никак не откажешь. Только все одно ничегошеньки у нас из этого не выгорит.

Мессер Джаннино. О Боже! Воистину она заслуживает звания самого неблагодарного и жестокого создания на свете! Почитай уж три года, как маюсь я в Пизе по ее милости, но не могу похвастаться, что она хоть раз приняла мои подношения, или выслушала моих поручителей, или удостоила меня хотя бы взглядом, в коем не сверкали бы гнев и жестокосердие. Я же, сколько помню, не содеял ничего такого, что заслуживало бы подобного обхождения.

Верджилио. Вы ослеплены вашей страстью, хозяин. Мужчинам вечно мнится, коли их чувство остается без ответа, что они вправе виноватить женщин в неблагодарности. Меж тем женщины, равно как и мужчины, вольны влюбляться в тех, кто им милее. И не след здесь твердить о жестокосердии. Скажите на милость: разве не потому любите вы Лукрецию, что вам самому это по сердцу. Когда же вы не глянулись ей, отчего должна она любить вас вопреки своей воле?

Мессер Джаннино. Отчего, говоришь? Да оттого, что только неблагодарным созданиям впору не замечать содеянного ради них блага. А что может быть большим благом, чем та преданность, коей крепка моя любовь?

Верджилио. Но разве сравнить ее с той преданностью и любовью, что питает к вам Маргарита, дочь маэстро Гвиччардо? Однако вы не только не помышляете сжалиться над ней, но и отпускаете всякие грубости тем, кто обращается к вам от ее имени.

Мессер Джаннино. Прежде чем эта твоя Маргарита воспылала ко мне чувством, я уж всецело отдал свое сердце Лукреции, и в нем не осталось места для другой.

Верджилио. Как знать, может статься, и Лукреция, до того как вы прониклись к ней страстью, прикипела сердцем к другому, да так, что вам и не снилось.

Мессер Джаннино. Коли Всевышнему будет угодно уподобить мою любовь любви всех прочих, кто возжелал Лукрецию, то ему равных моей Лукреции не сыскать! Я в этом ничуть не сомневаюсь.

Верджилио. Вам видней, хозяин. Что до меня, то я не однажды выказывал готовность расстараться вовсю, стоит вам только приказать. И на сей раз не подведу: уж будьте покойны. Однако, как преданный слуга, молю вас об одном: дозвольте мнение свое на сей предмет выразить без утайки.

Мессер Джаннино. Да я наперед знаю, что ты выведешь. Вестимо дело. Только не стоит понапрасну огород городить, ибо, кроме как о Лукреции, я и слышать ни о ком не желаю.

Верджилио. Что верно, то верно. Правда, нынче охота мне потолковать с вами пообстоятельнее, дабы раз и навсегда излить перед вами душу.

Мессер Джаннино. Сказывай.