Итальянская комедия Возрождения

Мессер Джаннино. Будь что будет: это уж не твоя печаль. Ты же действуй по моей указке: сыщи Маркетто и прознай у него все новости. Я тем временем отстою мессу в храме Святого Мартина,^{158} ибо тамошние монахини рано начинают службу. Так что найдешь меня или там, или в лавке у Гвидо, золотых дел мастера. Встретишь Сгваццу, передай ему, где я: он обещал нынче утром основательно потолковать с Гульельмо и уломать старика выдать за меня Лукрецию, ибо без согласия Гульельмо все наши старания — напрасный труд.

Верджилио. Все исполню, даже и не сомневайтесь.

Мессер Джаннино. Ступай, да смотри не своевольничай, ибо, думая, что поступаешь мне во благо, на самом деле уготовишь своему хозяину верную погибель.

Верджилио. Можете не тревожиться. Главное, не сетуйте потом, будто я вас не упреждал.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Верджилио, один.

Верджилио. Эх, бедолага у меня хозяин! Ну и попал в переплет! Коли сладится эта свадебка, то не пройдет и двух месяцев, как он проклянет все на свете; а коли не сладится — ясное дело, распрощается с жизнью. Я и то дивлюсь, как он еще до сих пор ноги не протянул, при таком-то житье: почитай уж три года мается. Исхудал точно щепка, целыми днями стенает да жалится; как запала в его головушку эта нелепица, так и точит его, так и точит. Ночью хорошо, если на часок прикорнет, да и то, глядишь, замечется, замечется — проснется и кличет меня: «Верджилио, подойди, утешь, не дай умереть». А заговоришь с ним про его-то оплошки, так сами видели, что услышишь в ответ. Одному Богу известно, какие муки душевные я испытываю, когда вижу, что мой хозяин, красавец, обходительный, ученый, всеми уважаемый в курии, подающий этакие надежды, должен переводить лучшие свои годы, волочась за какой-то бабенкой, которой, похоже, он так же надобен, как собаке пятая нога. О женщины (о неблагодарных речь веду), скольких бед вы причина! Воистину, вы заслуживаете сурового отмщения за вашу неблагодарность! Нет худшей кары по вашим грехам, чем заставить вас хоть однажды испробовать тот пыл любви, что снедает бедного моего хозяина, да так, чтоб и вы, при вашем-то взбалмошном нраве, не вызвали к себе сострадания. Вот уж когда поубавилось бы у вас спеси и гордыни. Однако не стану боле терять время и отправлюсь на поиски Маркетто. В этот час он, поди, слоняется где-нибудь на площади.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Мессер Лигдонио, поэт, и Панцана, слуга.

Мессер Лигдонио. Будь ты неладен, Панцана! Вечно я должен упреждать тебя о всякой мелочи. Сам же ты ни о чем не смекаешь!

Панцана. Кто бы мог подумать, что мой смех вызовет у вас такое неудовольствие, ведь, по правде говоря, вчера вечером вы сморозили порядочную чушь!

Мессер Лигдонио. Много ты понимаешь! Не дело благовоспитанным слугам гоготать в присутствии господ, тем паче ежели с ними посторонние, особливо дамы, к коим я благоволю, как на вчерашнем вечере в доме маэстро Гвиччардо.

Панцана. Поди вас разбери!

Мессер Лигдонио. Это еще почему?

Панцана. Да потому, что нынче у вас одна, назавтра, глядишь, уже другая. Мне и на ум не пришло, что на той вечеринке могла быть ваша новая избранница: я-то, олух, помышлял, будто нынешняя ваша пассия — мадонна Кьострина.

Мессер Лигдонио. Sapientis est mutare propositum,[11] дабы злые языки после всяческих домыслов на мой счет не докопались до истины и не указывали на меня пальцем.

Панцана. Будто вам есть чего бояться!

Мессер Лигдонио. Вряд ли сыщешь ты другого человека, который владел бы собой так же, как я. Кабы читал ты «Эпистолы» Овидия^{159} и «Буколики» Вергилия, то ведал бы, что несть числа тем, кои из-за любви наложили на себя руки. Я же, напротив, влюбляюсь, когда случается охота, и дамскому сословию ни за что не дам взять себя в оборот. Ежели какая мне по нраву, так я и распалюсь к ней желанием; когда ж наскучит — подыщу что показистее. Оттого и снимаю с любви только сливки, а всякие вздохи да рыдания оставляю для простачков. Что ты на это скажешь? Чего это рот-то ладонью прикрыл?

Панцана. Нету мочи: меня так и распирает от хохота. Только из уважения к чужеземцам сдерживаюсь из последних сил.

Мессер Лигдонио. Где это ты узрел чужеземцев?

Панцана. Да тут и узрел: вон их сколь!

Мессер Лигдонио. Об этих не беспокойся. Хохочи себе сколько влезет. Они-то в Сиене, а мы в Пизе.

Панцана. Ха-ха-ха!

Мессер Лигдонио. Ну что ржешь как жеребец?

Панцана. Да уж шибко вы умны, коль скоро влюбляетесь единственно к своей выгоде. Как ни крути, а если хочешь, чтобы у тебя мозгов поприбавилось — держись поближе к ученым людям.