Итальянская любовь Максима Горького

После поездки Варвара окунулась с головой в работу. Дела были мелкие — в основном обработка информации. Но вот шеф вызвал ее и сказал, что предстоит новое дело.

— Ты как, готова? — спросил он, сканируя сотрудницу внимательным взглядом.

— Конечно! — откликнулась Варвара.

— Не вижу боевого задора в глазах.

«А задор весь остался на Крите», — хотела сказать Варвара, но промолчала.

— Гм-м… Ладно, слушай, надеюсь, отдашься новому делу с головой.

— Постараюсь.

— Тут дело вот такое… — Шеф ходил по кабинету, сцепив сзади руки. — Тонкое. Связано с государственной безопасностью.

Варвара не моргнула и глазом. Такие поручения они выполняли, и нередко.

— Обратились ко мне, скажем так, из одной структуры… — Шеф снова сделал паузу. Варвара знала, что он не столько собирается с мыслями, сколько предполагает, как лучше сообщить информацию. Он еще раз все прокручивает в голове и решает — под каким соусом подать новое дело. У него-то в голове все уже разложено по полочкам. За время работы Варвара неплохо изучила своего начальника. Но следующий его вопрос огорошил ее.

— Что ты знаешь о Максиме Горьком?

— О Горьком? — удивилась Варвара. — Великий пролетарский писатель. Буревестник революции. Создатель романа «Мать».

— Верно. Что у тебя было в школе по литературе?

— Крепкая четверка.

— Хмм… — Шеф надолго замолчал. Варвара ерзала на стуле и не знала, как нарушить возникшую паузу. Негласные правила предписывали, что только шеф может возобновить прерванный разговор. Особенно в тех случаях, когда речь идет о новом задании.

— Ясно… — протянул он. И снова пауза. Варвара прикрыла глаза. — Значит, об архиве Горького ты ничего не знаешь?

— А какие проблемы с архивом? Кажется, все архивы наших писателей хранятся в центральном архиве или в запасниках литературного музея.

— Все, да не все, — глубокомысленно изрек шеф.

«Он испытывает меня, — мелькнуло в голове у Варвары. — Издевается, одним словом…»

— В литературных делах я не особо сведуща, что есть, то есть, — призналась Варвара.

— Филологом быть от тебя и не требуется. Но об архиве Горького я заговорил не случайно. Дело в том, что это один из самых засекреченных архивов, и хранится он не в центральном архиве и уж, конечно, не в музее. Во всяком случае, та его часть, о которой мы говорим. И вообще, судя по всему, не в нашей стране. В этом архиве хранятся письма, бумаги, которые обладают взрывоопасной информацией о многих политиках прошлого, их темных делах, источниках финансирования. Эта информация способна перевернуть наши представления об истории, крупных событиях, революции семнадцатого года, подготовке к ней. И не только… Если ты слышала имя Марии Закревской-Будберг…

— Что-то слышала.

— …То тогда, возможно, тебе станут понятны перипетии, связанные с архивом Горького. Но это очень запутанная история…

— Я внимательно слушаю, — меланхолично откликнулась Варвара и подалась вперед.

* * *

Флоренция — Ибица. Наши дни

Даниэла очень сердилась. Только подумать — в самой недвусмысленной форме Витторио отверг ее. Вообще, что он о себе мнит?! В ней бродила горечь и досада. Хоть волком вой. Было чувство опустошенности и хотелось куда-то уехать. Вспомнилась Ибица. Почему бы не рвануть туда и не оставить этого Витторио со всеми его заморочками. Даниэла Орбини не станет ни за кем бегать и всегда найдет себе кавалера. Стоит ей только захотеть! Вот только — желания не было.

Даниэла посмотрела на календарь. Если она отдохнет на Ибице несколько деньков — ничего не изменится. Это время нужно ей, чтобы прийти в себя, успокоиться и восстановить утраченное равновесие. Однако кто-то более мудрый сказал внутри нее: «А восстановится ли это самое равновесие?».

Даниэла прогнала подобные мысли прочь. Нужно заказать билеты и улететь. Там, высоко в небе, где только облака проплывают мимо: спокойные равнодушные облака, а земля предстает расчерченной на аккуратные квадратики, и еще вода — ровное синее полотно внизу — все горести и печали пройдут, сметутся километрами и милями. Все уйдет…

Так думала она, лихорадочно укладывая чемодан. У нее всегда стояло наготове несколько чемоданов. На этот раз Даниэла выбрала ярко-красный, не очень большой, как раз для того, чтобы слетать на несколько дней и вернуться обратно. Замок щелкнул и открылся. В углу чемодана валялся забытый купальник — две бирюзовые полосочки, красиво оттенявшие ее смуглое тело. Она уже забыла, когда в последний раз летала с этим чемоданом и куда.

Даниэла опустилась на стул. Сначала все-таки нужно позвонить в аэропорт и заказать билеты.

Билет она взяла с открытой датой. С пересадкой в Мадриде. Можно было лететь завтра более удобным маршрутом, но земля горела под ногами. Даниэле казалось, что если она задержится здесь хотя бы на один день, то не выдержит. Взорвется!

Открытая дата — это правильно. Кто может предполагать, когда она вернется? А вдруг она там встретит настоящую любовь или приключение и задержится на Ибице? И все будет как всегда: жаркие ночи, смятые простыни, запахи разгоряченных тел, стоны, ее спутанные кудри, вино и наутро легкое головокружение…