Итальянская любовь Максима Горького

Но мы с тобой, помнишь, читали Шерлока Холмса тайком ото всех и боялись, чтобы нас не застукали над этим неподобающим занятием? И соревновались, кто быстрее прочтет Конан Дойла? Так мы с тобой открывали и Агату Кристи.

Эта скромная девушка, из почтенной семьи, пережившая смерть отца, разорение семьи, Первую мировую войну, стала знаменитой писательницей. И не просто писательницей! Она провозгласила появление новой эры в книжном мире. Книга перестала быть святилищем, книга стала доступной, и уже не надо было находиться в прохладных залах библиотек, чтобы наслаждаться чтением. Книги стали предметом обихода, и это по-своему революционное событие. Книга как спутник в любых ситуациях — в транспорте, на пикнике, дома, на работе. Книгу можно было положить в сумочку и не расставаться с ней. Это не старинные фолианты из нашей библиотеки, которые и поднять-то трудно. Не то что таскать с собой.

Те старые книги внушали мысли о высоком, вечном, но жизнь, реальная жизнь, могла пройти мимо.

Я только что подумала — не была ли моя любовь к Максу и вся жизнь — неким протестом против заданности судьбы, стремлением выйти за ее пределы?

Но я отвлеклась…

Возвращаясь к Агате Кристи, могу сказать, что она перевернула представление о детективах. Смерть ходила рядом и часто принимала обличье самых близких людей, не надо было искать загадочные заговоры и убийц ниоткуда… Все самые пугающие и ясные мотивы лежали на поверхности — нужно было только иметь мужество взглянуть правде в лицо, и тогда все вставало на свои места. Но у многих ли людей хватит мужества?

Итак, Максим, питавший зависть к отцу. Нужно назвать вещи своими именами. Вернуться к корням высоких трагедий. Есть комплекс Электры, но есть и древний и вечный сюжет — сын убивает своего отца. Новомодные течения психоанализа вполне объясняют этот архетип. Сын, убивающий отца, чтобы начать новую жизнь. Разорвать пуповину, которая его связывает, не дает жить и действовать самостоятельно… Чем плох этот сюжет? А если еще отец знаменит и имеет все? К тому же посягнул на его жену…

Я хватаюсь за сердце. «Дани, куда тебя занесло с этим психоанализом! — говорю я себе почти сердито. — Что ты копаешься в чужом грязном белье? Остановись!» Но кто-то внутри меня — более пытливый и дотошный продолжает исследовать мотивы и копаться.