Итальянские альпийские стрелки на Русском фронте 1942–1943

Вчера был праздник, пробовали вино после почти месячного перерыва; завтра прибудет также немного коньяку. Вчера наши соседи-артиллеристы, чтобы позлить русских, привели духовой оркестр на передовую, который исполнял Королевский марш и Марш Молодых; русские в это время начали размахивать красным сукном, но три наших орудия, которые уже пристрелялись, обрушили на их головы сотни снарядов.

(1 ноября 1942)

Среди колоритных сцен из нашей жизни были и такие: капитан Г. спал в блиндаже с двумя телефонистами и ему приснилось, что русские вошли внутрь, он проснулся неожиданно крича «Тревога», вскочил с постели, пытаясь натянуть сапоги; один телефонист проснулся внезапно и увидел тень по соседству, спрыгнул с раскладушки и остановился; тенью на самом деле был Г., которого тот крепко схватил и который будучи убежден, что находится теперь в руках русских, не зная что делать, был в оцепенении. Потом Г., видя, что ничего не происходит, дал новую тревогу и только теперь телефонист заметил, что схватил своего капитана.

(2 ноября 1942)

Я видел вчера «Газзетта дель пополо» («Народная газета») от 16 октября, не помню точно, где была статья Э. Дольо, названная «Балкон на Дону», он описывал посещение опорного пункта альпийских стрелков из батальона «Кунео», бедные читатели, которым приходится читать корреспонденции с войны на Восточном фронте, гора преувеличений и глупости и, что более неприятно, вы верите таким вещам, мне нечего ответить тебе по правде, единственное, в начале мы развлекались, этой писаниной, а сейчас этот нахал вызывает отвращение. И думаю, вы читали и другие подобные статьи.

(14 декабря 1942)

Всю прошлую ночь и весь сегодняшний день слышали грохот канонады в нескольких километрах от нас; мы не понимаем, что происходит, но несомненно ничего страшного, потому что не получали сигнала тревоги, и день был спокойным, как все другие. Было несколько небольших атак, значение которых весьма преувеличивали, сейчас все вернулось в спокойное русло. Сегодня утром, однако, было одно представление – видели самолеты, которые прилетали и улетали; слышался свист пикирования и пулеметные обстрелы у подножья высоты, работала противовоздушная оборона русских; день был прекрасным, но лед на Дону ломается и, кроме того, появился туман, препятствующий обзору на несколько километров впереди…

(16 декабря 1942)

Температура была всегда примерно одинаковой, после пары дней хорошей температуры, но достаточно морозной (максимум -8, минимум -24 градуса), вчера стало теплеть (сегодня был максимум +4 градуса) снег стал таять, Дон почти полностью освободился от льда и небо было вчера закрыто тучами. Несколько дней русские были немного активнее; как я говорил в последнем письме, атаковали небольшими силами недалеко от нас, но имели только большие потери, не добившись ничего; теперь уже нас они не могли больше застать врасплох. Также сегодня утром слышали свирепую воздушную бомбардировку справа от нас, с некоторыми интервалами. В 5 часов (16.XII.) мы были разбужены довольно резким грохотом от «катюш» – это особые минометы, посылавшие из одной машины 14 выстрелов за один залп, этот грохот заставил нас перевернуться в постелях /…/.

Если это было большое зимнее русское наступление, будет не до смеха…

(20 декабря 1942)

/…/ прибыл приказ, что меня переводят в штаб дивизии /…/

Что меня восхищало в батальоне «Дронеро», так это неизменное спокойствие всех от первого офицера до последнего солдата, основанное на большой вере в собственные силы. /…/

(29 декабря 1942)

Россия совсем другая страна, такая, как Африка, которую не захочется посещать, даже после долгих лет, когда на земле наступит мир. Но некоторые говорят о каком-то обаянии, которого я, однако, еще не находил: бескрайние степи, тройки, иконы, подсолнухи, все эти прекрасные вещи широко описаны в книгах и в газетах, чтобы воодушевить людей (которые, вероятно, никогда не были в этих местах). Тем более теперь эти проклятые русские делают все, чтобы мы капитулировали на их дикой Родине; кроме того, население вблизи не отличалось приветливостью, потому что здесь слишком близко проходит фронт и мы чувствовали от них определенную угрозу…

Конечно, это относится больше к молодым мужчинам и женщинам, пропитанным идеями большевизма до кончиков волос, а люди пожилые, которые в начале нашей оккупации занимали различные должности; старые, наоборот, казалось, были довольны изменениям, так как все они были собственниками, все собственники, прозванные кулаками – это были эти же люди. Однажды я был на дороге, и один ребенок, стоявший поблизости от меня, показал мне на самолет, которого я не слышал и который летел низко по направлению к нам, говорил мне весь радостный, размахивая руками «русский, русский!».

К счастью, самолет оказался румынским, и все закончилось хорошо, но я все равно, влепил ему оплеуху за тот страх, который мне пришлось испытать.

* * *

Эмилио Де Марки