Итальянские альпийские стрелки на Русском фронте 1942–1943

Родился в Милане в 1913 году, умер на русском фронте в январе 1943 младший лейтенант 5-го полка альпийских стрелков, батальон «Эдоло», дивизия «Тридентина».

(22 сентября 1942)

/…/ закончилось путешествие на поезде и чувствую себя прекрасно. Был чудесный закат на необъятных полях. Прошли пригород, видели много деревьев. Много печных труб и терриконы выше домов. Это город садов; все домики одноэтажные, это называется русским раем.

/…/ Население гостеприимно к итальянцам. В постелях, однако, было много кавалерии (блох).

(30 сентября 1942)

Уже писал тебе вчера, что прибыло мое назначение в 5-й полк альпийских стрелков, батальон «Эдоло», 51-я рота. Полевая почта 201. Чувствую себя превосходно и нахожусь на безопасных позициях, моя часть не используется. Русская кампания очень хорошая и очень странная. Пшеничные поля теперь все скошенные и трава высушенная, все в пыли. Вся местность покрыта так называемыми балками, образованными промоинами в песчаном грунте. В этих балках устраивали систему пещерных жилищ. Каждый день, как только темнеет, солдаты занимаются рытьем земли. Их даже приходилось останавливать, потому что копали слишком много. Так выяснилась моя некомпетентность как архитектора, которая не проявлялась до сих пор.

Ночью мы спали под навесом, а когда наступил холод, мне дали шерстяную шинель. Уже говорили сделать печи, и мы были в сомнениях между буржуйками и каминами, проекты были фантастические.

/…/ В подземных каморках слушали альпийские песни и странный шум. Это были ручные машины, которые готовили муку из зерен пшеницы, недавно собранной.

Я ориентировался по звездам, которые здесь сияли по-особенному, не как в горах и не как на равнине./…/

(4 октября 1942)

/…/ Сейчас был в яме, где ожидают брикеты навоза в печи нашей постройки, имеем восхитительное тепло. Ночью сплю всегда под навесом, где закутывался в меха, как эскимос. /…/ Здесь распределяют пакеты Миланской Федерации на каждый день: один пакет на каждые семь солдат.

Один солдат в доверительной беседе со мной назвал себя счастливым, потому что прикасался к медальону с Мадонной. Были сцены распределения по ложке вкуснейшего коньяка в качестве лекарства.

(11 октября 1942)

/…/ боюсь, что даже сегодня не смогу отправить почту. Были на марше вчера и сегодня и прошли 50–60 км из 300, которые должны сделать. Естественно, на своих двоих, как вся рота и как весь батальон. Некоторые из альпийских стрелков крепкие и обросшие щетиной как медведи, с огромными мешками, шли предельно осторожно. Мой рюкзак весит немного меньше, чем солдатский.

(26 октября 1942)

/…/ Население, как я тебе писал, гостеприимное необъяснимым образом. В саперной роте повар, у которого два сына погибли на этой войне, был очень заботлив в стремлении накормить нас до отвала хорошо приготовленными блюдами и помогает нам в любой работе. /…/

(15 декабря 1942)

Русские перед фронтом альпийских стрелков стоят неподвижно, как из гипса и ограничиваются снайперской стрельбой, которая кажется их специальностью, но занимаются этим достаточно редко. /…/ Сейчас не так холодно, как было в первые дни, я видел, как в мороз трудно приходилось часовому, который вынужден быть неподвижным. В роте я один из самых метких. Мне сделали две прекрасные бойницы, работая по ночам, я ощущал собственную безопасность, но не прошло пяти минут после торжественного открытия, как снайпер продырявил балку перекрытия в 10 см выше моей головы и потом продолжал такой же обстрел. Тогда я поменял позицию, но был тот же результат, потому что на такой дистанции мы в равном положении. Вчера ощутил на себе личную месть, потому что вечером он первым стрелял в меня из автоматического оружия.

Хочется отметить, что стреляют достаточно плохо. Вендетта относительно моей амбразуры мне была хорошо понятна. Если то отверстие в балке сделал один русский, я должен был ему благодарен.

/…/ Сейчас отдыхаю, и мы наслаждаемся лаврами победного сопротивления, как понимаешь, это наше победоносное сопротивление. В любом случае здесь дела идут очень хорошо, удобные убежища, отапливаемые дровами. Для нас очень важно это спокойствие. Первый эксперимент подтвердил, что мы приспособимся ко всему в любом случае, за какое-то время. Эти 40 дней были очень поучительны; тревожные первые ночи, черные как в печке, с дождями и грязью, войска, которые мы заменили, исчезли как призрак, как только мы прибыли и стали устраиваться на месте.

Сразу после первых морозов были последствия, потом мы немного привыкли, стали чувствовать себя безопаснее, как в домашних условиях, как мирные буржуа. Никогда не отдавал приказы, противоречащие гигиеническим условиям солдат. Если наши солдаты были бы только машинами войны, то это было бы бесполезно, но к счастью это не так. В любом случае, и ходьба полезна. Также потому, что мы всегда люди счастливые и потому, что русские – народ со своим собственным укладом.