Итальянские альпийские стрелки на Русском фронте 1942–1943

Сцена войны на Русском фронте:

На передовой в моей зоне ответственности неприятель ввел в действие в последнее время один пулемет и один миномет, что нас немного беспокоило. Их необходимо было устранить стрельбой. Смотрю за реку в своем секторе, в ожидании. Кажется, они затаились, немы, как рыбы, не раскрываются. Мне надоело ждать, и решил сыграть с ними злую шутку, В следующий вечер я взял граммофон и русские пластинки и поместил его на берегу, зазвучали балалайки и славянские песни, а потом дудки, посыльные кричали оскорбления по-русски (они это делали из хорошего бронированного укрытия). Рыба клюнула, вначале отвечали криками, и потом «пим, пам, пум» – стали стрелять не жалея зарядов, раскрылись, как глупцы. Не успели даже закончить стрельбу, как мы навели свое оружие и минометы, и я дал приказ открыть огонь: пим, пум, та-та-та… до смерти смеялись, как их быстро успокоили.

(22 октября 1942 года)

Вот мы, наконец, на месте назначения после месяца отсутствия. Я сделал приблизительные расчеты пройденных километров этим летом, и мой результат достиг рекорда в одиннадцать-двенадцать тысяч километров, не считая все километры, сделанные пешком, их было примерно четыре сотни, но они были самые потные. Как бы ни было, все это очень интересно и время пролетело как ракета. Наступила туманная и сырая осень на берегу Дона, после такого интенсивного лета и наплыва событий. Отъезд: длительная погрузка, спиртное, последнее итальянское вино на банкете на стадионе Букса, первый внезапный толчок поезда в полночь; отправление в Россию; крики, приветствия, песни в темной ночи: альпийские стрелки Италии, все жизнерадостные и полные энтузиазма, отправляясь на новый фронт, к новой судьбе. И воинский эшелон начал быстро, день и ночь, переносить нас в своих вагонах, отстукивающих тысячи ошибок, тысячи жизней, тысячи маленьких миров, вспоминаемых с тоской и грустью. Проезжали границу, мы были в Австрии, первые улыбки и приветствия одной немецкой девушки-блондинки итальянским товарищам, были в Германии, где все заняты одной только целью: окончание войны: звуки хриплые, немного церемонные люди, которые хотели делать это любой ценой. Были в Польше: золотая пшеница и первые следы нищеты, принесенной войной, видели бледные лица, оборванные и изношенные одежды; ватага женщин и детей с большими желтыми звездами на груди и на спине, метка для евреев, они работали вдоль железной дороги на станциях под контролем нескольких немецких часовых. Они смотрели с безразличными лицами, без надежды. Мы были в России: поля пшеницы и подсолнечника, разбитые окна маленьких домов, отличавшихся белизной извести среди моря желтого золота. Начинаем пешие переходы, пыль, усталость раздражают, первые случаи диареи. Идем на Кавказ, это прекрасно, там было вино, красивые женщины и климат почти как в Италии. Потом стоп, вернуться назад, куда идти? Невезучие вооруженные силы! Возможно, случилось что-то серьезное? Почему возвращаемся обратно? Что случилось? Дивизия «Сфорцеска» была сильно атакована на Дону. Она отступила, она не выдержала. На фронте, на Дону, необходимы были подкрепления. Альпийские стрелки! Неизвестная бесконечная русская равнина, огромные холмы и плоскогорья расстилались впереди, день за днем, все более обширные, вещевой мешок делался ото дня ко дню все тяжелее, ходьба пешком причиняет страдания во время длительных переходов, один мул упал на землю и не мог больше идти вперед, ругательства командира остались без ответа. Дивизия «Равенна» была атакована, но сражалась твердо. Одна длинная колонна грузовиков остановилась на дороге, погрузка в спешке людей, материалов и мулов. Слышали вдалеке первые орудийные выстрелы, рев моторов среди огромных облаков пыли. «Равенна» сопротивлялась хорошо, и не было такой спешки; тем временем сотня и более километров были сделаны на четырех колесах. Хотелось послать все к черту! /…/ Сейчас передвигаемся ночью, потому что были в поле зрения неприятеля. В темноте каждая осветительная ракета разрывает темный покров небосвода, снаряд разорвался вдалеке, подсолнухи, окрашенные в темный цвет ночи, шорохи от ветра кажутся постоянно засадой. Тем временем наступал рассвет нового дня, глухой шум появился в тылу; неожиданно очень низко, почти над землей, пролетел на огромной скорости самолет. Одна большая красная звезда, как кровь, на кабине и на крыльях. У меня кровь стынет в жилах и сердце замирает. Самолет был уже далеко. «Почему он был здесь?» «Нас, может быть, отделяла одна пулеметная очередь». «Вижу эту неожиданность за спиной!» Марш продолжили осторожно и тысячи пристальных глаз всматривались в далекий горизонт впереди, в желтоватый холм. Никакого другого самолета не появилось, появилось только солнце, согревающее и ободряющее сердце, немного устали.