Итальянские альпийские стрелки на Русском фронте 1942–1943

Меня не было в Николаевке, после полудня двадцать шестого января, но стоит сказать сейчас о том решительном сражении. Верю, что никто среди тех, кто участвовал и еще остался в живых, не забудет боевые события в этот день. Еще сегодня, по прошествии двадцати лет, я собрал сотни и сотни воспоминаний. И все они, или почти все, заслуживают уважения, несмотря на череду сражений, и других эпизодов. Многие из рассказов, оставшихся в живых согласуются между собой, хотя, конечно, есть отличия и некоторые неясности. Многие рассказы имели некоторые несоответствия, без сомнений. Тем не менее, основная часть рассказов и наблюдений совпадают, позволяя точно определить начало и основной ход событий битвы за Николаевку.

/…/ В действительности Николаевка не была одной из главных битв кампании. После ее первых фаз, соответствующих тактическим задачам, задачи усложнились грандиозными перемещениями пеших людей, передвижения и атаки с гарибальдийским порывом, а также доведенные до отчаяния, разбитые и окровавленные. Можно оценивать, что в Николаевке было убито на поле боя от четырех до шести тысяч солдат, или от одной трети до половины всех активно участвующих боевых частей без учета огромного скопления отставших и сбившихся с пути людей.

Битва у Николаевки имеет две основные стороны. Первая, это то, что она была практически последней из семи или восьми основных сражений в окружении. Николаевка может наверняка быть определена как последнее препятствие перед освобождением. Также необходимо учесть, что окружение было тяжелым и многодневным, и потом еще, по крайней мере, два раза колонна из оставшихся в живых подвергалась опасности попасть в западню, устроенную русскими войсками. Вторая сторона – основную цену в битве заплатили альпийские стрелки из дивизии «Тридентина», в этом нет сомнения. Но ценный вклад в это сражение внесли также, несомненно, формирования или группы сбившихся с пути и отставших из дивизий «Юлия», «Кунеэнзе», а также «Виченца», кроме того, истощенные немецкие части из XXIV корпуса, которые на тот момент имели только два боеспособных самоходных орудия. Все они участвовали в этом бою. Ради справедливости их также необходимо отметить. Я передаю всем бойцам, оказавшимся в окружении, благодарность за высокий уровень организации частей из трех дивизий Альпийского армейского корпуса. Хочу добавить, что многое делали отдельные взводы, роты, батальоны, батареи, штабы, а также различные группы для сдерживания действий русских в окружении, навязывали бой различным советским частям, нанося им более или менее ощутимые потери. Осталось в живых из Альпийского экспедиционного корпуса в России, может быть, десятая часть из всего состава.

В Николаевке в кульминационный момент битвы было немало солдат также из дивизии «Юлия». Мне рассказывал лейтенант Альберто Крочи, один из товарищей по штабу дивизии: «Началось все когда масса бойцов бежала по откосу в глубоком снегу. Под смертоносным огнем советских войск до дна лощины добрались немногие. Я не видел мертвым известного генерала Мартината, начальника штаба Альпийского армейского корпуса. Но я видел убитых, сотни и сотни альпийских стрелков. Бежавшие впереди все были убиты и лежали на снегу. Через некоторое время перед избами Николаевки все узнали о смерти генерала Мартината. Говорили об этом с удивлением. Говорили, что он погиб, как эпический герой в битве.»

Поблизости от Мартинат в этот момент находился альпийский стрелок Валентино Петрелли из штаб-квартиры армейского корпуса. Петрелли рассказал: «Мы защищались днем, сразу после полудня. Я был в пятнадцати метрах от Мартината, не больше. Спустился бегом, все бежали, стреляя на ходу. Я помню, что сзади находился один немецкий гусеничный автомобиль, на котором был генерал Ревербери, который кричал и жестикулировал руками». Сейчас, я колеблюсь верить или нет тому, что сказал Петрелли. Потом он продолжал: «В двухстах метрах перед нами один русский стрелял из небольшого миномета. Он спрятался в снегу, его едва было видно. Стрелял в быстром темпе, его потом зверски убили. Двигались вперед перебежками, яростно крича. В него стреляли сбоку, а один из нас убил его ударом в голову.» Но вот конец генерала Мартината: «Мина взорвалась близко от него, и осколок попал в грудь. Он упал, поднялся и крикнул два раза: «Вперед, кто остался из альпийских стрелков!» Потом снова упал. Это было на моих глазах, как сейчас помню. В конце спуск был забит мертвыми, ранеными и умирающими. Дон Гнокки кричал с саней, загруженных ранеными, или исповедовал их. Раненые кричали: «Подлые! Долой дуче!»